Викинг. Бог возмездия

На следующий день они переложили ярла Хакона на постель из сухого дерева, взятого из-под навеса у пристани, и подожгли его, что, по всеобщему мнению, было правильно для человека, получившего прозвище Поджигатель. О нем не плакали ни женщины, ни его воины, множество раз проливавшие с ним кровь и пившие эль, – ведь ярл, которого они знали, уже давно их покинул. Однако они проводили его в последний путь с честью и гордо выпрямленными спинами. Хаук и его люди надели доспехи, а их клинки и кольчуги блестели почти так же ярко, как пламя погребального костра в сумрачный день.

Ветер раздувал ревущее пламя, направляя его языки на север, и Солмунд сказал, что в такой день ни один человек не может попасть в Вальхаллу быстрее, а Флоки заявил, что в возрасте Хакона с этим нельзя тянуть, если, конечно, он намерен насладиться удовольствиями, которые ждут его в Чертогах Мертвых. Однако Сигурд смотрел на происходящее и с трудом справлялся с яростью; он думал о том, что не сумел возвести погребальный костер для своего отца и братьев, несомненно, его заслуживавших. Кто знает, что конунг Горм сделал с их телами?

– Девы Смерти забрали твоих родных до того, как успела остыть их кровь, – сказал, подходя к нему, Улаф, прекрасно понимавший, что гложет Сигурда, который стоял рядом с почерневшим в огне трупом Хакона – конечности подрагивали, кровь пузырилась и шипела, проливаясь из раны на груди. – Боги не могли оставить таких отважных воинов без внимания, верно?

Сигурд ничего не ответил, и Улаф не стал настаивать, потому что стыд разъедал и его душу – ведь они не сумели правильно отправить своего ярла в последний путь.

Когда костер догорел и от Хакона Брандинги осталось лишь несколько обгоревших костей, они построили каменный корабль. Сигурд позволил Хауку вложить в руки каждого погибшего копье, но остальное снаряжение было слишком ценным, чтобы отдавать его мертвым. Однако их товарищи по оружию сделали все, что могли, позаботившись о том, чтобы они взяли с собой другие полезные вещи – гребни, амулеты Тора в виде молота, ножи и рога для эля. Воин, в чьей бороде было еще совсем мало седины – его звали Грундар, – добавил доску и фигурки для тафла, и все согласились, что он поступил правильно.

Никто не знал, как долго каменный корабль проведет в пути, если валькирии не забрали всех погибших с собой, ведь они были старыми людьми, и их лучшие годы давно остались позади. Всем известно, что только самые великие воины получают место среди избранных, и доска для тафла поможет провести время, пока они не смогут сесть на скамьи среди пирующих.

– Ну и что теперь? – спросил Свейн, остановившись рядом с Сигурдом, и стер пот со лба, несмотря на то, что холодный бриз гулял по открытому лугу и шептал о приближении зимы.

– Будем ждать, – сказал Сигурд. Мужчины, которые совсем недавно сражались друг с другом, теперь работали вместе, копали землю, отвозили ее на тачках к каменному кораблю мертвых и возводили над ним курган. – Ждать и готовиться.

По хмурому лицу Свейна он сразу понял, что тот думает по этому поводу, но изменить ничего уже было нельзя. У Сигурда появился план, и теперь оставалось лишь следовать ему.

– Через семь дней мы доберемся до Скуденесхавна, – продолжал он, не употребив слова дом, – ведь медовый зал его отца сгорел, а родные погибли, и это место никогда больше не будет для него домом. – Там мы встретимся с Хагалом и выясним, удалось ли ему убедить какого-нибудь ярла или честолюбивого карла присоединиться к нам.

Свейн приподнял рыжую бровь.

– Ты веришь, что Песнь Ворона не улетел в какой-нибудь теплый зал, где хозяин позволяет ему купаться в меду и слагать о нем песни?

– Хагал обещал ждать нас, – сказал Сигурд. – И он не обманет.

На самом деле юноша совсем не был в этом уверен. Скальд лежал в основе его плана – так наружная обшивка крепится к каркасу корабля; однако у него имелись определенные сомнения в верности Хагала, потому что тот никогда не давал клятву ни одному из ярлов – значит, просто не знал, что значит держать слово до самого конца.

Размышляя об этом, Сигурд подумал, что, наверное, он должен предложить тем, кто следует за ним, принести ему клятву верности, и тогда он сможет не опасаться, что они уйдут или переметнутся к тому, кто пообещает платить больше.

Однако сейчас юноша мог предложить им только кровь. Но без клятвы, которая их свяжет, ничто не помешает им повернуться к нему спиной и сбежать с поля битвы.

Сигурд знал, что Свейн, Аслак, Солмунд, Асгот и Улаф останутся рядом с ним и умрут за него, если потребуется. Но остальные? Ему требовалось привязать их к себе. Улаф сказал, что они должны принести ему клятву верности, ведь именно его стараниями они получили ценную добычу и целых девять великолепных кольчуг, которые прежде принадлежали погибшим в сражении с ними воинам Хакона, а также бринью Тенгила – и, хотя заметно заржавела, она подошла Уббе, а бринью ярла Сигурд взял себе. Кто знает, сколько схваток видели эти железные кольца?