Викинг. Бог возмездия

– Всеотец множество раз за прошедшие годы слышал пение твоего меча, дядя, – сказал Сигурд. – Он наверняка наблюдал, как ты и мой отец разили воинов и героев в красной войне. Про тебя нельзя сказать, что ты вел мирную жизнь крестьянина.

Улаф приподнял одну бровь.

– Это правда, но как только ты начинаешь играть в тафл с богами, ты должен быть готов, что они перевернут доску – просто чтобы пошутить, или если у них вдруг испортится настроение. – Он помахал в воздухе толстыми пальцами. – Они переменчивы, словно проклятый ветер.

Асгот кивнул.

– И все же боги любят эту игру, и нам придется в нее сыграть.

– Если тебе требуется какой-нибудь несчастный ублюдок в качестве жертвоприношения, не смотри на меня, старик, – заявил Улаф. – И думаю, ты заметил, что у нас больше нет рабов. – Он почесал бороду. – Кроме того, ты перерезал горло тому несчастному, когда мы отправились в сражение с ярлом Рандвером, но это нам не слишком помогло, насколько я помню.

– Есть и другие способы, – сказал Асгот.

– Тебе известно, как я могу привлечь внимание Одноглазого? – спросил Сигурд.

Он знал, что асы невероятно капризны и непредсказуемы, но был готов вызвать их неудовольствие и умереть, пытаясь что-то сделать, чем бездействовать и не привлекать к себе их интерес.

– Знаю, Харальдарсон, – ответил Асгот, но по тому, как он поморщился, Сигурд понял, что даже мысль об этом причиняет ему боль, что не сулило ничего хорошего.

Казалось, годи несколько мгновений пробовал слова на вкус или же разговаривал с богами.

– Слушай, хватит уже тянуть, давай выкладывай, – взорвался Улаф, – чтобы мы могли признать твою идею дурацкой и идти дальше.

Сигурд поднял руку, заставляя Улафа замолчать, и, к его удивлению, тот поджал губы, но покачал головой, показывая, что думает об этом разговоре и о том, куда он может их завести.

– Расскажи, Асгот, – попросил Сигурд.

– Скоро расскажу, – ответил годи, – но сначала нам нужно найти место, где до нас не доберутся копья Горма и Рандвера.

Солмунд посмотрел на них и пропустил свою бороду между большим и указательным пальцами.

– Я знаю такое место, – сказал он.

***

Они провели «Выдру» к востоку от Реннесёя. Солмунд и Гендил отправились купить еду и мед на серебро Сигурда, остальные сидели на скамьях, готовые в любой момент взяться за весла. Затем они поплыли в сторону Мекьярвика, огибая один остров за другим и стараясь держаться поближе к защищенным скалами водам, пока не увидели на востоке мыс, который назывался Тау и на котором мало кто бывал.

Его имя произошло от слова «тауфр», означавшего «колдовство»; поговаривали, будто там находилось болото, которому в древности приносили жертвы – кровь, серебро, еду, мед и чистую воду. Когда Солмунд предложил отправиться туда, глаза Асгота загорелись, точно фитили, смоченные тресковым маслом, а чуть позднее Улаф прошептал Сигурду, что его не удивило бы, если б он узнал, что сам годи навел Солмунда на эту мысль. Ведь оба родились во времена, когда Иггдрасиль еще был всего лишь слабым ростком.

Однако остров, где люди старались не бывать, был тем, что им требовалось, и даже Улаф не стал это отрицать, когда они нашли удобное место, чтобы причалить, и направились к крестьянскому дому, стоявшему на холме, – судя по всему, единственному в пределах видимости. Они понимали, что лучше сначала договориться с теми, кто тут живет, чем напугать их до смерти, чтобы они от страха бросились к болоту или рассказали остальным, что на Тау приплыли чужаки.

Крестьянин по имени Ролдар не слишком жаловал людей и, видимо, по этой причине поселился в таком месте, куда другие опасались заходить. Жену Ролдара звали Сигюн, двух мрачных сыновей – Алейф и Альви, а довольно крупную дочь – Хета. Свейн изо всех сил старался на нее не смотреть, из чего Сигурд сделал вывод, что она ему очень понравилась. Девушка же наполнила его чашу медом до самых краев, и ему даже пришлось поспешно отхлебнуть его, чтобы не пролить. Потом, перед вечерней трапезой Хета демонстративно сняла с головы вязаный платок и принялась переплетать соломенного цвета косы, и все ради Свейна, пока мать не рассердилась и не велела ей подать гостям бульон.

– А вы здесь видели призраков? – спросил Локер Ролдара прежде, чем попробовал рыбный бульон.

Они ели снаружи, перед домом, потому что у очага все не поместились бы. Было довольно тепло, и хотя середина лета прошла, дни еще оставались приятными и длинными.

– Какого-нибудь призрака, выбравшегося из могилы, или драугра, разгуливающего по болоту…

Улаф наградил Локера сердитым взглядом, потому что они практически ни о чем еще не поговорили, и он не так планировал начать беседу.

Ролдар тоже нахмурился, но Альви кивнул и показал пальцем себе за спину, на загон для овец и болото за ним.

– Я видел одного, – сказал он, – три зимы назад, когда чинил там ограду. Он был синий, точно смерть, и распухший, как бык, а глаза сверкали в лунном свете.

Его брат фыркнул, но Альви не обратил на него ни малейшего внимания.

– Он болтался около овец и утащил бы двух, по одной под каждой подмышкой, если б я его не прогнал, бросив в него топор.