Викинг. Страсти по Владимиру Святому

Это обсуждение не могло остаться незамеченным со стороны новгородцев. Над частоколом немедленно показались лучники, а из ворот поспешно выбежала пара десятков дружинников и окружила варягов полукольцом, натянув тетивы своих луков.

Рагнар с товарищами выхватили мечи. Порубить эти два десятка слабаков Рагнару представлялось делом минутным, но он понимал, что это лишь начало. Кто знает, какая сила ждет их вот за этими стенами? Не заманил ли Вольдемар их в ловушку? Только зачем?

От берега к ним бежал Добрыня, размахивая руками:

– Эй, эй! Совсем ополоумели?! На княжью дружину с луками и стрелами?

Добрыня встал перед варягами, словно мог заслонить их от стрел своей тушей.

Его узнали, но это не смутило защитников. Старший лучник спокойно посоветовал:

– Стой, где стоишь, Добрыня Никитич. Нет у нас князя, сбежал твой Владимир, как нашкодивший хорек. А что дружину привел, так мы и с ней справимся. Скажи, чтоб опустили мечи и убирались восвояси.

– Вы как князя встречаете?! – попробовал начать сначала Добрыня, с тоской думая о том, что сам Владимир убежал на княжий двор и может оттуда попросту не вернуться.

Но он ошибся, вернулся князь, позади шеренги лучников раздался его голос:

– Это мои люди! Почему луки подняли?

Владимира пропустили к Рагнару и товарищам (туда уже подтянулись и остальные, варяжская дружина стояла, готовая напасть и порубить в крошево всех, находящихся на берегу) и луки опустили по команде старшего, но стрелы с них не сняли, готовые вскинуть и метнуть целую тучу.

– Не князь ты нам больше, Владимир Святославич. Иди своей дорогой, – миролюбиво, но твердо посоветовал старший лучник. – К чему варяжскую дружину с собой привел?

– Я вас не трону, на Полоцк пойду.

– На По-олоцк… – чуть насмешливо протянул лучник. – Там тебя ждут… Очень ждут.

– Не твое дело. В город, – Владимир с усмешкой кивнул на стены Детинца, – не пойду, не бойся, никого не трону. Так своим трусам и передай. Но здесь нас не трогайте, не то худо всем будет.

В голосе князя звучала непривычная новгородцам твердость и уверенность. Они знали юного Владимира как мальчишку, только и умеющего девкам юбки задирать да по окрестностям носиться. Теперь перед ними стоял взрослый сильный мужчина, способный свернуть шею быку. Но не в силе дело, а в уверенности, которая сквозила в каждом взгляде, движении. Настоящий князь.

Лучники отступили, а Владимир обернулся к Рагнару:

– В город не пойдем. Не стоит связываться. Переночуем здесь на берегу. Только охрану хорошую выстави. А утром через Ильмень дальше двинемся. Наша цель Полоцк. Вот там можно будет пограбить вволю.

Тот только коротко кивнул:

– Теперь понимаю, почему ты ушел отсюда, Вольдемар. Мне эти новгородцы тоже не нравятся, но если ты говоришь не трогать – не тронем. Придет время и этого города.

– Хорошо, – согласился Владимир.

Они действительно разбили большой лагерь на берегу, распугав остальных торговых гостей и просто рыбаков.

Плохо, что купить еды не удавалось. Владимир понимал, что голодных варягов удержать не получится и округа будет разграблена. Врата Детинца закрыты, стена ощетинилась многочисленными луками.

Но новгородцы хитры, на берег к устраивающимся на ночевку варягам бочком пришел давний новгородский знакомый – Бредята. Вернее, пришел к Добрыне, памятуя, что именно уй у Владимира главный советчик.

Начал с простых приветствий и осторожных расспросов, где были да куда направляются.

Добрыня усмехнулся:

– А чего же самого князя не спросишь? Вон он с дружиной своей.

– Ладно, крутить не буду, спрошу прямо: чего вам тут надо?

– Сейчас еды да питья. Сам понимаешь, люди долго гребли, проголодались, а купить невозможно. Боюсь, как бы сами не взяли на Торговой стороне или вон на ладьях.

– Грабить Новгород? – зло прищурился Бредята.

– Продайте еду, грабить не станем. А завтра поутру через Ильмень дальше пойдем.

– Куда? – Щербина меж зубов у Бредяты на миг мелькнула и спряталась за бесформенными губами. Не раз бывал бит за то, что лез не в свое дело, но нос совать не перестал. Но сейчас он был выгоден Добрыне, небось не сам пришел, а прислан, чтобы разведать. А если варяги его башкой в Волхов сунут и подождут, пока дергаться не перестанет, так невелика потеря для города.

Добрыня вовсе не собирался обсуждать с этим битым слизняком планы племянника. Он наклонился ближе и заговорщически сообщил:

– На Киев пойдем.

– Ну да? – не поверил Бредята.

– Да. А может, и дальше на Царьград. Пока не решили, посмотрим, как по пути примут.

– А Новгород чего же разорять не станете?

Добрыне очень хотелось назвать мужика дураком. Они сидели под крепкими стенами сильного уже города, были голодны, а внутри за стенами сын князя Владимира – лучший заложник, какого можно найти. Да и от самого князя новгородцы не отказывались. Кляли, конечно, что пришлось виру платить, но заплатила Алохия, городу от этого большой потери не было, а полочан новгородцы всегда недолюбливали.

В городе опасались, но только не разорения, а простой стычки с варяжской дружиной или того, что князь поставит своих новых приятелей над Новгородом.