Викинг. Страсти по Владимиру Святому

Весть о том, что вернувшийся из-за моря князь Владимир привел с собой варяжскую дружину и пошел на Полоцк, поспела до берегов Полоты куда раньше самой дружины.

Будь Рогволод жив, он сообразил бы выставить дозоры со всех сторон. Рогволодовичи тоже выставили, но недостаточно частые, к тому же дальние дозоры доносили, что новгородское войско движется обычным путем по Двине. А еще, что варяжская дружина хоть и сильна, но не столь велика, как могла бы быть.

Братья смеялись:

– Даже варяги не хотят служить предателю и трусу. Будь князь Владимир настоящим мужчиной, он не стал бы бегать за море, а сразился с одним из нас на поле.

– Нельзя позволять ему осадить город. Если увидим, что по пути князь не наберет еще много воинов, то лучше встретить его в поле перед Полоцком и разбить сразу.

Братья обсуждали со своими воеводами то, как расположить дружину, чтобы легче поразить врагов, как только те сунутся на берег. А Рогнеда не могла найти себе места.

– Что тебя беспокоит, сестра? Наша дружина сильна, горожане поддерживают нас и готовы стеной встать за город.

– Вы выйдете за крепостные стены в поле все?

– Да, почти. Так легче разбить новгородцев.

Старший из братьев задумался над вопросом сестры, хмыкнул:

– А ведь она права. Войско князя Владимира не так велико, как должно быть. Нам донесли, что от ладей не видно было ни Волхова, ни Ильмень-озера. Куда же делась часть воинов?

– Может, они растянулись, чтобы не мешать друг другу?

– Или разделились! Да, к Полоцку по Двине можно подойти с двух сторон – сверху и снизу по течению. Мы их ждем сверху, но часть могла пройти от Новгорода другим путем – на Освейское озеро и по Дриссе, чтобы выйти в Двину ниже по течению. Тогда они придут с запада.

Если бы только Рогволодовичи знали, как близки были к разгадке! Ошиблись только в одном – Добрыня с помощью Дедильца вел варягов и отобранных новгородцев не по Дриссе в Двину, а прямо по Полоте. Прохода их через болота вокруг Неклочи и сплава по совсем неглубокой Полоте не ждал никто.

Когда войско Владимира подошло до условленного места и пристало к берегу, не высаживаясь, в Полоцке решили, что угадали верно, и отправили часть своей дружины ниже по течению Двины, чтобы быть готовыми к удару с тыла. Они не подозревали, что тыл будет совсем не там. И как раз на Полоте все было почти оголено.

Ладьи Владимира двигались по Двине медленно, чтобы подойти к условленному дню. Но в оговоренном месте гонец от Добрыни их не ждал. Пришлось остановиться почти в виду крепостных стен города. Стояли, поджидая, но словно в нерешительности. Новгородцы начали ворчать, мол, чего князь боится-то? Неужто испугался одного вида крепостных стен или дружину Рогволодовичей, вышедшую в поле перед ними?

Наконец, поздно ночью прибежал гонец с сообщением: Добрыня с варягами уже недалеко от города. На вопрос, почему опоздали, помотал головой:

– Река петлявая, словно заяц на снегу. А идти надо тихо.

Его отправили обратно с уговором: на рассвете.

Рогволодовичам донесли, что новгородцы ночью высадились и все же двинулись к городу.

Когда забрезжил рассвет, Владимир со своими людьми действительно стояли на одном краю поля, а на другом выстроились ряды полочан.

Владимир подозвал к себе воеводу Радима:

– Ждать нельзя, сейчас пойдут на нас и могут оттеснить слишком далеко от Добрыни.

К князю пробился, легко раздвигая плечами даже самых рослых новгородцев, Уве.

– Покажи мне твоих обидчиков, чтобы я знал, чьи головы тебе принести, Вольдемар.

А Владимиру уже стало не по себе. Ему никогда не приходилось участвовать в большой битве, причем против своих же славян. Одно дело учиться даже у варягов, где и мечи не закругленные, и друг друга не жалеют, но совсем иное видеть напротив славянские лица и понимать, что либо ты их убьешь, либо они тебя.

Шевельнулось сомнение, то ли он затеял, но размышлять было поздно.

Две темные в рассветных лучах массы вооруженных людей двинулись навстречу друг другу.

Они схлестнулись не на жизнь, а на смерть. Но у полочан были два преимущества. Во-первых, их заметно больше, чем новгородцев, которые уже ворчали из-за отсутствия части варяжской дружины. Во-вторых, за спиной полочан их родной город, и защитники прекрасно понимали, что сделают с ним захватчики.

Князь Владимир вовсе не был опытным полководцем, Улоф командовал только своими варягами, а Уве и вовсе бился сам за себя.

Неудивительно, что удача стала быстро и неуклонно перевешивать в пользу Рогволодовичей с их дружиной.

– Где же Добрыня и Рагнар?! – почти с тоской взмолился Владимир, понимая, что еще немного и новгородцы просто побегут к своим ладьям, оставив князя наедине с полоцкими князьями.

– Я увидел твоих врагов, Вольдемар. Это они? – ткнул в сторону гарцующего на коне старшего Рогволодовича.

– Наверное. Почему нет дяди с Рагнаром и остальными варягами?

Уве только отмахнулся, викинг никогда не обращает внимания на такие мелочи, как отсутствие поддержки, пока жив, надо биться самому. Оставив Владимира сомневаться, он со звериным рыком ринулся в сторону Рогволодовича.