Викинг. Страсти по Владимиру Святому

Неужели действительно боги распорядились так, чтобы она всю жизнь уступала Владимиру и терпела от него обиды и даже надругательства? Сердце женщины захлестнула смертельная тоска, хотелось выть, метаться по опочивальне, кого-нибудь избить…

Рогнеда долго была не в себе, на ее счастье, князь ушел, потому не видел свою жену вот такой – с остановившимся взглядом, искаженным досадой и злостью лицом. Постепенно княгиня опомнилась, стало уже не просто больно, а горько. Взял силой, опозорил, убил отца, мать, братьев, теперь не считается с ее честью, на ложе кого только не бывает… Ну почему у нее такая доля?!

Убить себя? А дети? Сыновья еще совсем малы, как они без матери? И вдруг пришло решение – убить Владимира! Вся тоска последних лет, вся горечь, вся обида вылилась в это страшное решение.

К этому подтолкнул и неожиданный, страшный по своей сути подарок. Купец привез большой ларец, скорее короб. Перекупил у кого-то, но больше ничего толком сказать не мог, кроме как:

– Это из Полоцка, княгиня. Не твое ли?

Короб был и впрямь полоцкий и принадлежал когда-то ей. Потрепанный, побывавший, видно, во многих руках, из всех серебряных запорных пряжек осталась всего одна… А внутри…

Увидев, Рогнеда с трудом сдержала слезы. Щедро одарила купца, купила у него всякой ненужной всячины, выпроводила, заперлась в опочивальне и дала волю слезам, перебирая содержимое короба.

Там оказался ее свадебный наряд, который готовила для свадьбы с Ярополком до начала всех бед. Конечно, украшения пропали, кое-что даже с самой одежды оборвали, но основное сохранилось.

Надо же случиться такому, чтобы именно это вернулось к ней теперь, когда судьба решалась! Переполненная чаша опрокинулась…

Владимир приехал в Вышгород вскоре. Он собрался уходить на болгар и просто не мог не побывать у Рогнеды. Князь не боялся погибнуть в бою или по пути, но знал, что вернется обратно уже с женой либо невестой, значит, больше не сможет бывать в этой опочивальне, пахнущей травами, как и волосы ее хозяйки.

Держался так, словно ничего не произошло, словно не было этого унизительного для Рогнеды разговора в Киеве. Просто старался об этом не думать. Владимир позволил княгине увезти Изяслава в Вышгород, но остальных мальчиков оставил, как и прежде, в своем замке. Блуд учил Ярослава ходить, Всеволод уже хорошо держался в маленьком седле. Там же воспитывались и остальные княжичи от других жен, братьям лучше вместе.

Владимир не стал говорить Рогнеде, что намерен, возвращаясь в Киев, забрать с собой и Изяслава, ему тоже лучше вместе со всеми.

Он мог ничего не говорить, Рогнеда все почувствовала сердцем. Поняла, что это последняя их ночь, что у нее единственная возможность расквитаться за все – и за счастье, и за причиненную боль.

За первое расплатилась сполна, такой страстной Владимир ее еще не знал, оттого было в сто раз больней расставаться.

Ночь близилась к рассвету, последнему рассвету, который они встретят в объятьях друг друга, – это понимали оба.

Рогнеда смотрела в полутьме опочивальни на такое красивое и любимое лицо и просто не могла совершить задуманное. Нож в ее руке дрожал как осиновый лист на ветру. Но внутри уже вызрело страшное решение: если не хочет принадлежать только ей, то не будет ничьим! Оскорбленная женщина, готовая мстить за свою поруганную честь, за бесконечные измены мужа, за гибель родных, не думала о том, что потом будет с ней самой… Рогнеда не заметила капнувшей со щеки слезы.

Князь вдруг открыл глаза и перехватил ее руку с кинжалом.

– Ты?! Ты что?!

Клинок со звоном полетел на пол, а Рогнеда метнулась к стене, по привычке прикрываясь меховой накидкой.

Владимир никак не мог осознать, что произошло:

– Ты хотела меня убить?!

И тут княгиня выпрямилась, в ней снова заиграла кровь древнего рода:

– Да! Ты уничтожил мой род, полонил землю моего отца, но теперь не любишь ни меня, ни моего младенца! – Она не смогла бы объяснить, почему говорила только об одном сыне, точно и не было двух других, младших.

– Чего тебе не хватает?! Злата, серебра, скоры, челяди – всего вдоволь. Княгиней назвал…

И тут случилось совершенно непонятное, Рогнеда вдруг… разрыдалась. Наружу выплеснулась давнишняя женская обида:

– Ты… с другими… свадьбу… А меня… только насильно… Даже наряда… не было…

Владимир, как и многие мужчины, не переносил женских слез, сначала опешил:

– Какого наряда?

Рогнеда окончательно залилась слезами:

– Сва-адебного-о-о…

Глупее ничего не придумать – только что желала его убить, мстя за свою сломанную судьбу, а укорять стала из-за какого-то наряда! Но это выплеснулось само собой, как последняя капля в переполненной чаше становится первой, когда выливается.

Почему-то вид плачущей Рогнеды окончательно рассердил князя, на миг показалось, что она такая же, как все. Швырнул в сторону что-то, попавшее под руку, даже не заметил что, закричал:

– Тебе свадебный наряд нужен?! Надень его и станешь ждать меня вечером здесь же. Только это будет твой последний вечер! В том наряде и похороню!