Виктор Конецкий: Ненаписанная автобиография

Я надеюсь, что философы и социологи удовлетворили тебя в новогоднюю ночь целиком и полностью. (В смысле, как ты понимаешь, умных разговоров.) Я был в Новый год совершенно один. Сидел у телевизора и выпил пол-литра водки и 750 гр. сухого вина. После чего я стал рычать: скрипеть зубами и изображать из себя гибрид тигра и змеи. Заметив это, я понял, что пора ложиться спать, и лег, забыв постелить простыни.

Привет всем!

Виктор Конецкий

02.01.68

Дорогой пропойца, который даже Новый год меряет на граммы! Мышиная возня с твоим прелестным опусом (настаиваю на этом) продолжается. Эпиграф мы, конечно, снимем. И это не единственное, наверное. Со «Звездой» ищем какую-нибудь обтекаемую формулировку, ибо отрывков мы не печатаем. Найдем, не сомневайся. Свои восьмидесятипятирублевые отношения с руководством выясняй без меня, дабы твоя гениальная догадка насчет моих больших чувств не осенила и руководство. Боюсь, что тогда оно с меньшим доверием будет относиться к моей восторженной оценке твоего творчества.

Любовь моя — чувство застарелое и непроходящее, как мой антиквариат. Тем более что на расстоянии любить тебя гораздо приятней и полезней, нежели вблизи. А вот матушка моя, та расточает неимоверные восторги по поводу твоей писательской и человеческой личности. Радость общения она, видать, получает. Мой дом, говорит, его дом. Так что приезжай прямо к ней, минуя меня. Новый год прошел чудно, как давно уже у меня не было. Два дня накануне мы колбасились в Переделкине. А в Доме кино я даже не заметила, как досидела до 6.30 утра. Навещали Майку в ЦДЛ. Мы с ней являли дивное зрелище. Она — в платье, значительно длиннее нормы (до полу попросту), я — значительно короче нормы (до пупка то есть).

По прошествии нескольких дней Майка обвинила меня в том, что я из ревности и зависти обдала ее небесно-голубое платье интенсивно-красным вином. Полил-то ее совсем другой человек, завидев свою жену, но я, как хороший товарищ, молчу и таскаюсь с ее платьем по чисткам, вывожу пятна. Продолжаю поиски Данелии, чтобы выполнить твое поручение с ножом[16]. Уже на подступах.

Сообщи, как с тобою связаться, чтобы согласовать все газетные дела. Когда будешь в Москве?

P. S. Спасибо, что не забываешь писать «лично» на конверте. Береги имя честной девушки.

Катаев (Г. Д.)

8.01.68

Дорогая Галя!

Давай так: делу — время, потехе — час.

Будем серьезными.

«Ночные вахты» я уродовать не буду[17]. Никаких эпиграфов снято не будет[18]. От этих эпиграфов кремлевские звезды не упадут, и нечего лезть туда, куда должна лезть сама цензура или какие-либо высшие начальники. Пускай они снимают своим карандашом и делают свои купюры.

У меня возникает опасение, что ваши заботы о проходимости «внизу» пора несколько приподнять.

Я получил поздравительную открытку от Смирнова-Черкезова со словами о том, что «ваш превосходный очерк надеюсь напечатать в ближайшее время».

Если эпиграф ты решила снимать, я напишу ему о том, что печатать очерк не буду. И я его действительно печатать не буду, ибо он состоит из размышлений, а строгать без особого вреда можно все, кроме человеческих мыслей. Когда строгают мысли, они превращаются в ублюдков, как это только что произошло со мной в «Вопросах литературы»[19].

Я весь клокочу от ненависти к тебе как к средоточию всего зла на земле. Я взорву дом, в котором ты обставляешь квартиру, вместе со всеми твоими соседями. Я разорву платье на самом твоем пупке, если оно такое короткое, — это меня не остановит. Твой голый пупок то есть.

Немедленно сообщи, надо ли мне писать Смирнову письмо в том духе, в котором пишу сейчас тебе, или это будет перебеганием твоей служебной дороги и уроном твоему престижу.

Ты в этом случае должна быть львом и шакалом одновременно.

С ядовитым укусом — В. Конецкий

В отношении того, что «кусков» вы не печатаете. Мой очерк — кусок?! А Богомолов в последнем номере что? Сами вы все куски!

«Высотное здание» можете заменить. «Фаустпатрон» — это 0,75 литра «плодоовощного» вина. «33» — портвейн насыпается «долгоиграющая пластинка». Кладбище можно заменить «могилой». Все.

В. К.

11.01.68

Витюш, ты, видимо, меня не понял. Отнесем это к бестолковости моего изложения. То, что снято, снято после начальственных карандашей. Я лично не тронула там до этого и запятой. Кроме того, я пренебрегла значительной частью этих карандашных пометок. Эпиграф таким образом остался наполовину, а общий урон составляет строк 12–15. Согласись, что на 23 страницы не так много. Никто ничего без твоей визы печатать не собирается. Я попросила набрать его, чтобы послать тебе гранку на визу. И еще — мне нужны сноски, откуда что, ибо моей эрудиции явно недостаточно. Когда будет гранка, я подчеркну те места, где обрывается мое образование (их будет немало), и ты пометишь: том такой-то, страница, издание и т. д.

Сделай все тщательно, это действительно важно, а то недосказанное поснимает бурю проверки.