Виктор Лягин. Подвиг разведчика

Ну вот, опять запинаемся и останавливаемся! Уж снова как-то слишком «по-советски» рассуждает автор — это ведь в те блаженные социалистические времена у нас можно было довольно легко «прикрыть» прогул медицинской справкой, полученной, что называется, «постфактум», то есть, говоря по-русски, задним числом. А вот в армии, например, всегда существовало такое железное правило: если ты заболел, то прежде всего обратись к врачу, получи справку, представь ее командиру — и иди себе преспокойно болеть. Если, конечно, командир это разрешит.

Думается, что и у немцев все было построено именно таким образом: предъявил справку — и болей себе на здоровье. Отнюдь не наоборот! Золотое немецкое правило: «Ordnung muss sein» — должен быть порядок.

Ладно, проследим дальнейшую логику автора:

«К кому обратиться за справкой? Времени на раздумье, повторяю, не было. Справку требовалось предъявить на следующее утро. И Виктор Александрович вспомнил об оставленной для работы в городском подполье враче-фтизиатре местной больницы, немолодой уже женщине Марии Любченко. Он никогда раньше не имел с ней дела, хотя поводы к этому бывали. Старался обходиться другими возможностями. Интуиция разведчика? Очевидно. А почему же сейчас он изменил своей обычной осторожности? Просто не было других вариантов»^{232}.

Вот то, о чем мы говорили, — не только сама Любченко, которой мы не верим, что называется, «по определению», но и мать, и дочь Дукарт утверждали, что Мария Семеновна и «Корнев» были знакомы достаточно хорошо. А тут четко сказано: «никогда не имел с ней дела». Значит, тут либо кто-то что-то врет, либо кто-то чего-то путает… Однако заканчиваем с эпизодом из книги Геннадия Лисова:

«Любченко охотно согласилась помочь Виктору Александровичу и просила прислать Гришу Гавриленко на следующее утро к семи часам. Тот явился вовремя, но по странной, никому не понятной причине, допустил второй просчет — явился с оружием. Когда он раздевался в кабинете Любченко, из кармана пальто выпал пистолет, громко стукнув о пол. Мгновенно в кабинет ворвались сидевшие в засаде гестаповцы и схватили Гришу. Через час у проходной Южной верфи был арестован инженер Корнев. Это случилось 5 февраля 1943 года»^{233}.

И тут напрашивается наивный вопрос: а что, если бы не было этого злополучного пистолета (если таковой вообще был), то гестаповцы так бы и сидели в засаде до самого ухода Григория после получения им справки от врача Любченко? Нелепая какая-то ситуация, на наш взгляд, получилась, намеренно обостренная: гестапо всяко бы арестовало Гавриленко, даже приди он в больницу с демонстративно вывернутыми карманами или же наоборот, таща на плече трофейный MG[110]. Ведь гитлеровцы-то ждали именно его!

Однако если следовать версии автора книги, то получается, что всему виной — череда оплошностей «Бывалого». Но так ли это? Увы, сейчас уже со всей уверенностью не скажешь, тем более что даже документы и свидетельства основательно противоречат друг другу. Например, как мы помним, Любченко утверждала, что справку «о плохом состоянии здоровья» нужно было выдать еще в ноябре. А тут у нас все происходит в начале февраля.

Вновь обращаемся к «Докладной записке» — пожалуй, наиболее реальному документу из всего, что имеется. Хотя и к ней у нас есть некоторые претензии, о которых будет сказано чуть ниже.

«В конце января 1942 года[111] и начале февраля 1943 года немцы начали прочесывать город в поисках рабочей силы для направления в Германию и на оборонные работы в район Днепропетровска.

Под мобилизацию попал ГАВРИЛЕНКО, работавший в то время шофером-механиком при городской пожарной полиции. Во время облавы ему удалось бежать и скрыться на консквартире. Он принял решение заручиться официальным документом, который дал бы ему возможность освободиться от отправки в Германию.

С этой целью он 2 февраля 1943 года обратился за справкой к врачу-туберкулезнику ЛЮБЧЕНКО Марии Семеновне, выдававшую себя за пострадавшую от немцев участницу патриотического подполья гор. Николаева. Она действительно была арестована в 1942 году гестапо совместно с рядом врачей и представителей интеллигенции города, которые впоследствии были осуждены и расстреляны, а ЛЮБЧЕНКО освобождена.

Любченко пообещала ГАВРИЛЕНКО выдать справку о непригодности к физическому труду и попросила зайти 5 февраля. Придя к ней на квартиру в назначенное время ГАВРИЛЕНКО был схвачен засадой гестаповцев, а вечером того же дня на заводе был арестован ЛЯГИН В. А.».