Виктор Лягин. Подвиг разведчика

Как видим, ни облавы в пожарном депо (облава действительно могла быть где-то на улице, но не в полиции!), ни пистолета, как в плохом детективе, с грохотом выпада — ющего из кармана… Даже про рекомендацию Лягина обратиться к Любченко, «которой он не доверял», тут нет ни слова… Все выглядит гораздо прозаичнее — «прохлопали», что называется. Знали, что есть такая, но никто ею не интересовался, никто ее не проверял — ну и решили при наступившем крайнем случае воспользоваться возможностью. А ведь если бы раньше проявили к Любченко оперативный интерес и проверили ее, то вполне возможно, что всё пошло бы по-другому. Но ведь Лягин-то с ней давно уже общался — вроде бы…

В общем, каким точно путем — нам неизвестно, но Гриша Гавриленко попал в западню. Мария Семеновна Любченко говорила по этому поводу на допросе с какой-то воистину иудиной гордостью:

«На основании представленных мною материалов КОРНЕВ в январе месяце 1943 года был арестован органами “СД”. Что касается молодого человека, которому я должна была выдать справку на предмет освобождения его от работы и поездки в Днепропетровск, мною было предложено КОРНЕВУ направить его ко мне в поликлинику, что и было исполнено, а при появлении в поликлинике он был арестован по моему указанию специально ожидавшими сотрудниками “СД”»^{234}.

Хотя не будем обижать библейского Иуду, который отнюдь не гордился своим предательством, а потому самостоятельно свел счеты с постылой жизнью. Любченко же своим предательством бравировала… Кстати, интересно: про Днепропетровск она сама придумала? Ведь даже если бы Лягин ей безусловно доверял, то все равно бы не входил ни в какие излишние подробности: мол, надо — и всё тут. Зачем лишняя информация?

Ну да ладно, тут не раскопаешь — кто оправдывается, кто на себя наговаривает, а кто, извините, уходит в «литературщину». Вспомним уже в очередной раз слова генерала Судоплатова про отсутствие «опыта контрразведывательной работы» и поймем, что все роковые ошибки исходят именно отсюда.

Точно так же непросто определить, как именно и когда был арестован Виктор Лягин. Мы уже увидели, по одним утверждениям он был задержан буквально через час, по другим — вечером того же дня… Эмилия Иосифовна Дукарт вообще излагает все совершенно по-своему:

«Вечером приходит домой, а на нем лица нет. Такой страшный, бледный вид у него был. (Речь явно идет о 5 февраля, когда был арестован Григорий Гавриленко. — А. Б.) А еще в этот день у нас все время под окнами ходили и во двор заходили и все рассматривали шпики…

Когда вечером Виктор пришел, он сказал, что был у Любченко. Магдочка расстроилась, была в ужасно убитом настроении.

Он больше ничего не сказал и говорит: “Давайте обедать”. После обеда он сказал: “А теперь идите, сядем и серьезно поговорим, что нам делать”. Мы сели на диванчик. Он и говорит: “Первым долгом, что мы должны сделать, это убрать приемники”. У нас было два приемника: один стоял в его рабочем кабинете, а другой в столовой. Виктор предложил запрятать приемники в соседнюю квартиру немцу в диван. Так мы и сделали.

“Теперь нужно пересмотреть письменный стол”. Он пересмотрел письменный стол и говорит: “Ничего у меня нет, всё в порядке”.

Потом мы сели опять, и он говорит: “У меня есть одна просьба: я прошу найти мою семью — мою дочь, мать и сестру. Магдочка, если ты их найдешь, то можешь и у них пожить в Ленинграде.

И второе. Если со мной что-нибудь случится, добивайтесь, чтобы попасть в Москву, если наши займут <Николаев>. Там в Москве обратитесь к Меркулову — начальнику НКВД. Там вас очень хорошо знают и помогут вам”»^{235}.

И вновь мы запинаемся на всех этих строках, снова появляются «неудобные» вопросы, без которых, однако, не обойтись…

Как мы понимаем, повторим, что речь идет о 5 февраля, иначе с чего Виктору приходить таким страшным и бледным? И с чего тогда во дворе Дукартов в большом количестве «паслись шпики», как их назвала Эмилия Иосифовна? То есть Гавриленко был уже взят, но Лягин, получается, еще целый день остается на свободе, хотя и под наблюдением, и преспокойно может уничтожить «компромат». Почему же его не арестовали? Некоторые авторы считают, что гестапо предпочитало не ссориться с влиятельным адмиралом фон Бодеккером — но тут они явно недооценивают гестапо: наоборот, это адмиралы предпочитали не ссориться со зловещим IV управлением РСХА…

Как-то уж очень по-детективному выглядит прятание радиоприемников, не имеющее никакого реального смысла. Определенно, что радиоприемники в кабинете и уж особенно в столовой стояли открыто — иначе они бы находились не там, а были скрыты где-нибудь в кладовке. Корнева часто навещали знакомые немцы, а значит — видели у него аппаратуру. Неужели бы не сказали о том на последующих допросах или просто беседах в гестапо? И то, что приемники исчезли, сразу бы усилило подозрения… Вряд ли также Виктор мог хранить в своем письменном столе хоть какие-то компрометирующие его бумаги.