Виктор Тихонов творец «Красной машины». КГБ играет в хоккей

Прижимаясь спиной к холодной стене и повернув голову к двери, первое, что увидел Игнатов — дуло охотничьего ружья, которое стрелок держал в руках. Это было как нельзя кстати. Схватив дуло обеими руками, муровец дернул его вперед по ходу движения. Однако преступник, как будто ожидая такого поворота событий, держал ружье так крепко, что оно не выпало из его рук.

— Ах ты, легаш поганый, — процедил сквозь зубы хозяин балкона и нажал на курок.

Грянул выстрел и картечь пробила фанерное заграждение, которое закрывало решетку балкона с внутренней стороны. После чего Игнатов еще раз дернул ружье вниз и оно, наконец, выпало из рук стрелка. Но последний не собирался сдаваться. Он набросился на муровца и, схватив его в охапку, сделал попытку приподнять над полом и перебросить через перила. И ему это удалось. Однако муровец в последнее мгновение успел ухватиться руками за ворот рубахи преступника и потянул его вниз за собой. Причем падая, Игнатов успел ухватиться за поручень, а его противник повис сначала у него на плечах, а затем стал соскальзывать вниз по телу, пока не повис в воздухе, держась обеими руками за его брючину.

— Врешь, мусор, вместе грохнемся, — рычал стрелок, раскачиваясь на весу.

Острые края металлического поручня впились в ладони Игнатова и он понял — долго ему так не продержаться. Поэтому он сделал единственное, что оставалось — начал бить противника каблуком свободной ноги по рукам. Это длилось несколько секунд. Наконец, после очередного точного удара стрелок разжал-таки руки и полетел вниз, оглашая окрестности дикими воплями. Спустя секунду Игнатов услышал, как тело стрелка упало на асфальт, будто мешок, набитый картошкой.

— Дай руку, инспектор, — услышал муровец чей-то голос сверху.

Он поднял глаза и увидел над собой лицо незнакомого мужчины, протягивающего ему свою ладонь. Это был полковник Эрнест Спрогис.

12-13 сентября 1977 года, вторник, спальный район Москвы

Вымогатели привезли Александрова на окраину Москвы — в один из спальных районов, где он до этого никогда не бывал. К нужному дому ехали дворами, плутая между гаражей и детских площадок. Что это была за квартира, Александров так и не понял, а его знакомые об этом помалкивали. Но жилище выглядело неважнецки: двухкомнатная квартира в «хрущевке» с облезлыми стенами. Судя по всему, ремонта здесь не было с момента вселения — то есть с начала 60-х.

Войдя в это жилище, Александров чертыхнулся, а потом воздал хвалу небесам, что пробыть здесь ему придется не долго — всего-то несколько часов. Причем это время он собирался потратить на сон. Он так и сказал Олегу, едва они переступили порог:

— Где тут у вас какая-нибудь кушетка — мне поспать надо перед матчами.

— Какая кушетка, Боря? — удивился Олег. — Во-первых, матчи у тебя товарищеские, да еще во второй сборной. А во-вторых, в кои-то веки мне выпало счастье провести время с самим Борисом Александровым, а он спать собрался. Может, это наша последняя встреча, после которой мы разойдемся, как в море корабли.

— Ты же во мне разочаровался, — напомнил вымогателю его собственные слова хоккеист.

— Но хоккей-то я по-прежнему люблю, — парировал Олег. — Так что скоротаем наши прощальные часы в теплой беседе.

— В этой халупе? — спросил Александров, зайдя в одну из комнат, где из мебели были только пара стульев, стол и полуразвалившаяся тахта.

— А чему ты удивляешься? Вот получим от тебя башли и заживем по-другому — с шиком. Так что давай, располагайся.

После чего Олег повернулся к своему приятелю и приказал ему:

— А ты сходи на кухню и принеси кастрюлю с макаронами — мы ее днем не доели.

— Я ваши макароны есть не буду, — буркнул Александров, усаживаясь на тахту.

— Извини, Боря, но здесь тебе не ресторан Аэровокзала. Кстати, это ваша единственная армейская «точка» общепита?

— Почему? Есть еще ресторан в гостинице «Советская» на том же Ленинградском.

— А спартачи, например, где собираются?

— А тебе это зачем — тоже кого-то из них грабануть хочешь? — насторожился Александров.

— Может, и хочу — с них не убудет. Чего тебе о них беспокоится — это же вечные враги цээсковские.

— Они в «Метрополе» или в «Арагви» собираются.

— А динамовцы?

— А вот их трогать не советую — враз огребете от гэбэшников.

— Успокойся, никого мы больше трогать не собираемся, — усаживаясь на стул и закуривая сигарету, ответил Олег. — Вот деньги от тебя получим и махнем в теплые края. Я же в розыске, поэтому мне светиться здесь нет резона. Так что больше ты о нас не услышишь.

В это время Чика принес с кухни кастрюлю с макаронами, которую поставил на стол и стал жадно из нее есть, ловко орудуя вилкой. Олег присоединяться к нему не торопился, хотя вторая вилка была положена перед ним на стол.

— А ты молодец, хоккеист — по деньгам своим не шибко убиваешься, — выпуская дым под потолок, произнес Олег.

— Ничего, другие заработаю, — ответил Александров.