Виктор Вейран

Над символами взметнулась темная дымка. Я пытался увидеть прошлое, вернуться в тот миг, когда загорелся дом. Пространство вокруг поплыло, сильно закружилась голова. Это заклинание считалось опасным, потому что требовало огромных объемов магии. Но даже если закончится темный резерв, у меня останется светлый. И вот уже передо мной были каменные стены. Тишина, ночь. Где-то кричит ночная птица. Я услышал шорох и обернулся. Три тени. Лица наглухо замотаны черными платками, от глаз стражи они скрыты заклинаниями. Они поджигают не магией – поливают чем-то горючим с трех сторон, но основной удар – на хозяйские комнаты, а затем чертят на земле знак. Его сейчас не видно, затоптали, когда тушили пожар, но это перечеркнутый двойной круг.

Я очнулся от шума в ушах, протер глаза. Что это за символ? Нигде не встречал подобного. Однозначно, это был не просто поджог. Тэмми и детей хотели целенаправленно убить. Жестоко, беспощадно. И самое скверное, я не видел лиц, не мог уловить флер магии, потому что они её не используют, а амулеты отвода глаз, скорее всего, где-то купили, потому что у них одинаковый фон. Фон, впрочем, тоже мне незнаком. Он однозначно светлый, надо запомнить.

Я поднялся с колен и потер лоб. Не хотелось бы свалиться здесь с приступом. Но постепенно боль утихла, и я пошел дальше, обошел пепелище по кругу, стараясь хоть что-то еще найти. Ничего. Неудивительно, преступники действовали четко. Вдруг остановился, будто зацепившись за какую-то мысль. Вернулся на место, где был символ. Постоял, подумал. Двойной круг… Двойной круг… Кажется, я где-то его видел, но не перекрещенным. Нет. Но даже если так – где? Точно, в столице! Давно, как в другой жизни. Такой знак был на одной из башенок здания магистрата. Там хватало символов, но я никогда не спрашивал, что они означают. А вдруг это ключ к разгадке?

Спросить бы Эда, знает ли он значение символа, но Рейдеса сейчас лучше не трогать, он не в себе. Посоветуюсь с Анжи. Невыносимо захотелось домой. Заглянуть в комнаты сыновей и убедиться, что они мирно спят в своих кроватях, зайти в спальню и лечь рядом с Анжи. Ничего больше не нужно, только это.

Я ускорил шаг, удаляясь от пепелища. Начинало светать. Все-таки магия требовала много времени. Столкнулся с кем-то из слуг. Тот поклонился, а я спросил:

– Где похоронили хозяйку?

– Так вниз по тропинке. – Мужчина махнул рукой. – Там увидите.

Я зашагал в указанном направлении и действительно скоро увидел… Маленькое кладбище, больше напоминавшее сельское, отгороженное высоким частоколом. И две свежие могилы. На каждой – по одинокому цветку. Я подошел ближе, миновал ворота и замер на несколько мгновений.

– Почему ты ничего не сказала нам, Тэмми? – спросил вслух. – Если боялась, если писала Эду – почему не написала нам? Я бы приехал и забрал вас с девочками. А что теперь? Как теперь? Как будет жить твоя младшая дочь? Ну почему?

Хотелось что-нибудь разбить, но, как назло, под рукой ничего не было. Я потер глаза и пошел прочь, навсегда прощаясь с подругой. Мне вспоминалась Тэмми такой, какой она была в гимназии. Веселой, солнечной, с припасенным для нас ужином. Да, мы давно не виделись, но разве обязательно часто встречаться, чтобы чувствовать благодарность и тепло? Теперь ничего не осталось. Только горечь.

Когда я подходил к пристройке, Эд уже стоял у порога. Он был одет по-дорожному, значит, проснулся достаточно давно.

– Я приказал готовить экипаж, – сказал отрывисто. – Поедешь с нами?

– Я лучше верхом.

Заодно прослежу, чтобы никто не завершил начатое. Пока мы не знаем, за что поквитались с семьей Рейдеса, надо держать ухо востро.

– Как хочешь. – Эд пожал плечами. – Завтракай, и поедем.

– А ты?

Он отмахнулся и зашел обратно в пристройку. Я последовал за ним. Малышка Лиз тоже уже не спала. Она капризничала, сидя на руках у няни, и отказывалась есть молочную кашу.

– Я хочу к маме, – хныкала она.

– Ничего не ест, – пожаловалась нянька – видимо, та самая, что спасла девочке жизнь. – И что делать?

– Захочет – накормим, – ответил Эд. – Нам пора.

– Подожди, – перехватил его. – Ребенку нужно нормально питаться. Это ты будешь ехать, пока не свалишься, а она – нет. Помню, как мы добирались сюда с Анри, и это было очень нелегко.

– Твой сын был младше.

– Да, и что с того? Она совсем кроха. Сколько ей? Два с половиной?

– Почти три.

Лиз с любопытством наблюдала за мной. Она тоже до боли напоминала Тэмми: рыжеволосая, забавная, с ясными глазами. Я не так хорошо умел ладить с детьми, как Анжела, но тем не менее не оставался в стороне от воспитания сыновей. Интересно, общение с девочками чем-то отличается? Сел перед Лиз, вертевшейся на коленях у няни.

– Ты почему не хочешь кушать? – спросил у неё.

– Хочу к маме, – заявила Лизи, и слезинка повисла на носу.

– А разве ты не хочешь поехать с папой в большой-большой город? – Кивнул няне, и та набрала ложку каши. – Там по улицам ездят повозки, красивые, разноцветные.

Лиз прекратила реветь и проглотила кашу.

– А еще там выступают мальчики, которые умеют создавать цветы из воздуха.

Вторая ложка каши, уже хорошо.