Виктория

– Кто я? Скажи мне, пожалуйста, Виктория, что мне нужно сделать, чтобы больше не возвращаться туда, где я превращаюсь в монстра на похоть одним, на ужас другим. Туда, где меня боятся и возвышают, чуть ли не до Всевышнего. Туда, где я – одинок. Я много чего тебе не говорил, потому что не хотел, чтобы ты переживала. Потому что люблю тебя… и одновременно теряю твою любовь, удаляясь туда, откуда нет выхода. В преисподнюю.

– Не говори так. Я с тобой и ты никогда не потеряешь мою любовь. – Она поцеловала его, губы были солеными на вкус. – Ты больше не вернешься в колледж.

– О чем ты говоришь? Я не могу не вернуться, и ты знаешь об этом не хуже меня!

– Ты не вернешься!

– Это невозможно! Думаешь, если бы такая возможность была, я не убежал бы?

– Запомни, невозможное возможно. Ты просто не знал о такой возможности, поэтому и не убегал.

– Виктория, спасибо тебе за поддержку, но не надо тешить себя мыслями о моей свободе. Я слишком долго в этом бардаке и единственный выход из него – закончить обучение и быть свободным.

– Если ты закончишь колледж, ты не будешь тем, что прежде.

– О чем ты говоришь? Я не понимаю…

– Можешь мне не верить – это твое право. Но сейчас ты обязан меня выслушать. Хорошо?

– Хорошо, – ответил он. – Я тебе слушаю.

Когда Виктория закончила говорить, Домовой встал с кровати, подошел к окну и сказал:

– Ничего не понимаю. Мой отец – правитель планеты? Что за ересь? Он не может управиться со мной, как же он может управлять миром!

– Это проблемы многих отцов. Если не веришь, то задай себе один единственный, но главный вопрос. Почему тебя в колледже ВСЕ уважают, ценят, боятся, избегают? И преподаватели, и учащиеся? Почему?

– Потому что я… – Домовой задумался и не нашел ответа на поставленный вопрос.

– Так я и думала. Прости милый, но у меня нет никаких оснований не верить Элизабет. Она – добрый дух от рождения и помогает нам пройти очередное жизненное испытание. Помогает тебе справиться с ненастьем, встать на путь истинный.

– Какая она добрая, сама Мать Тереза! – съязвил Домовой. – Хочешь сказать, что я рожден злым духом? – спросил он, сжимая кулаки от ненависти к Элизабет и к самому к себе.

– Я ничего не хочу сказать, Домовой. – Она подошла к нему. – Я лишь пересказала то, что мне поведала Элизабет. Ты сам знаешь, злыми духами не рождаются – ими становится. Тогда каков смысл колледжа?

– Не знаю, каков его смысл. Неважно! По твоим словам я понял одно, что моя судьба предрешена и выход только один – убивать людей.

– Твоя судьба зависит только от тебя, и только ты способен ее изменить.

– И что ты предлагаешь? Отправиться в какие-то неведомые страны – или как их там? – чтобы остаться там навсегда? Это же верная смерть!

– Верная смерть продолжать учиться в колледже, в котором каждый день из тебя формируют личность не самую праведную и добрую. Я предлагаю тебе отправиться на острова забвения, выход из которых есть. Это единственный шанс стать свободным от обязанностей, навешанных на тебя системой образованием.

– А если я не захочу этого делать? – всплыл он.

– Тогда я не знаю, чем тебе помочь, – ответила она, отошла от него, села на кровать. По лицу ее бежали слезы. – Ты сам час назад говорил, что не хочешь потерять мою любовь, потерять меня. Ты говорил, что не хочешь учиться в колледже? Говорил?

– Говорил…

– Тогда почему я сейчас столкнулась со стеной непонимания и негодования? Ответь мне?

– Я не знаю, черт возьми! – закричал он. – Я не могу прийти в себя после того, что ты мне рассказала и рационально соображать, выдвигая собственные мнения по этому поводу. Я за несколько минут узнал, что, во-первых, я – злой дух, предназначение которого убивать таких, как ты людей, во-вторых, что мой отец – правитель этого чертового мира, отчаянного одиночества и вечного забвения, и в-третьих, то что мой колледж – это капустник для выращивания бессердечных, хладнокровных убийц, а не Олимп Знаний. Уж прости, что я зол! Поверь, я зол больше на себя, чем на тебя. Я зол, потому что это может быть правдой. Правдой, о которой мы подсознательно догадывались, но боялись спросить, потому что боялись сурового наказания преподавателей. Они делали все, чтобы мы были в неведенье. И у них это получилось! Мы – подопытные кролики, которые узнали бы о своей незавидной участи только тогда, когда возвращаться на путь искупления было бы слишком поздно.

– Стало быть, ты все-таки поверил мне, Домовой?

– Я уже не знаю чему верить, а чему нет!

– Ты должен верить мне, – ответила Виктория и добавила. – Ты должен бросить колледж, незаметно разрушающий в тебе все те хорошие качества, о которых я знаю, и которые от меня ускользают, словно проточные воды сквозь горные щели. И попытать счастья на островах забвения, пока еще не поздно.

– Но кто вернет меня обратно из тех, Богом забытых, мест?

– Я, – ответила она.

– Ты будешь слишком далеко от меня. Что если я не смогу вернуться и потеряю тебя раз и навсегда? Всю жизнь в забвении, в гнетущем одиночестве – это хуже любого наказания. Всю жизнь без тебя…