Виктория

– Попрошу больше не выражаться о ней подобным образом в моем присутствии. Это оскорбительно и нисколько тебя не красит, как мужчину. И запомни, она моя лучшая подруга, которую я люблю и уважаю и не посмею, чтобы кто-то над ней издевался и тешился. Она не «пышка»! Запомни это! – вспылила Вика.

– Извини. Я просто сказал, как есть.

– Из-за таких, как ты, простых парней, она несчастна. И знаешь почему?

– Нет. Почему?

– Потому что ты не видишь в ней человека с ранимым сердцем и доброй душой, а лишь, как ты говоришь, «пышку». И ничего больше. Это печально.

– Что ты так завелась? Я пошутил. Извини.

– Ладно, проехали. Что было, то было. Слова не вернуть, как и прошлого. Я немного в тебе разочаровалась. И хочешь совет?

– Валяй, – непринужденно ответил он.

– Ты не обидишься, если я скажу суровую правду?

– Нет. Обижаться – это прерогатива девушек, – ответил он.

– Странное суждение. Пусть будет по-твоему. Если вкратце, то перестань быть тем человеком, который хочет угодить всем и каждому. Я понимаю, ты – староста, ты должен быть компетентен к каждому студенту, но не настолько. Сейчас ты больше похож на проворную и хитрую лису, чем на гордого и смелого льва – лидера нашего славного коллектива. Ты сам прекрасно понимаешь, что лучше быть львом, нежели лисой.

– Благодарю за правду, – сухо ответил он. Его глаза горели от ненависти.

– Ты точно не злишься на меня?

– Нет, – обманул он. – Я обязательно учту твой совет. И попытаюсь проанализировать, что я делаю не так.

– Хорошо. Некоторые к самокритике относится слишком бурно и крайне неуравновешенно. Приятно осознавать, что ты не из их числа.

– Ты, Виктория, изменилась.

– Почему ты так решил?

– Ты стало какой-то другой, словно тебя подменили. Раньше из тебя и слово не вытянешь. А тут на тебе! Сначала ты на равных споришь с философом и уделываешь его и его безумную теорию идеального мира. А сейчас, ты откровенно говоришь мне, что я делаю не так в качестве старосты.

– Никто меня не подменил. Хотя, если подумать… в общем, не важно.

– Ты свободна?

– Не поняла.

– У тебя есть парень?

– Я поняла твой вопрос, я не поняла, к чему ты это спрашиваешь?

– Просто интересуюсь.

– Странные у тебя интересы. Неужели влюбился?

Он засмеялся и сказал:

– Ты и скажешь! Ей-богу, рассмешила до слез. Ты не в моем вкусе.

– Взаимно. Тогда зачем тебе это?

– Эээ… один знакомый интересовался. Вот. Попросил меня спросить. Я и спросил.

– Скажу своему знакомому, что у меня есть молодой человек. Он опоздал. И еще. Пускай в следующий раз он сам узнает, а не через кого-то. Хорошо?

– Хорошо, я ему передам. А как насчет Катерины? У нее есть парень?

– Нет, ты посмотри на него! Все хочет знать! Я не скажу, даже не мечтай!

– Как хочешь, как хочешь. Я просто хотел пригласить на вечеринку одного человечка, который безумно влюблен в твою подругу.

– Что? Влюблен? И кто же это?

– Сначала скажи мне, свободна она или нет?

– Ты – хитрец! – воскликнула Виктория и сказала. – Она свободна. Кто же он, не темни?

– Валера Антрохин, – ответил он. – Знаешь такого?

– Врешь? – не поверила ему Виктория.

– Зачем мне врать?

– Не знаю. Может, забавы ради.

– Не говори глупостей.

– Но он же такой высокомерный и самовлюбленный эгоист. Как-как он может любить Катерину? Мне казалось, он охмуряет только тех, кто под стать ему самому. Катерина ему точно не пара?

– Почему?

– Ну…

– Потому что она слишком БОЛЬШАЯ для него. Ты это хотела сказать?

– Только не надо мне лекции читать. Я имела в виду, что он ей не пара. Без всяких задних мыслей, как ты. НЕ ПАРА!

– Аргументы?

– Хочешь аргументы? Пожалуйста! Он бабник. Это раз, – Виктория загнула указательный палец. – Дебошир. Раздалбай. Лицедей. И т.д. и т.п. У меня пальцев не хватит, чтобы его, как следует, охарактеризовать.

– Разве это аргументы? Фигня!

– Для меня, определенно, аргументы. Причем веские.

– Поверь, ты больше на него наговариваешь. Он не так плох, как кажется на первый взгляд.

– Не выгораживай своего дружка.

– Он мне не друг. Просто приятель. Кстати, Валера, сам мне сказал, что влюблен в Катерину. Он боится ей в этом признаться.

– Я тебе все равно не верю. Это ложь. Подлая и наглая ложь.

– Ну-ну! Думай, как хочешь. Стоп, подожди… у меня появилась идея.

– Какая? – поинтересовалась Вика.

– А если он пришлет ей любовное письмо в течение двух дней, ты мне поверишь?

– Ты спятил!

– Нет! Это вполне осуществимо! Я ему скажу, что она свободна и тогда…

– Я все равно не поверю.

– Почему же?

– Он будет блефовать!

– Зачем? Он слишком дорожит своей репутацией, чтобы подпортить ее такой махинацией. Виктория, почему ты такая недоверчивая?

– Жизнь учит меня быть недоверчивой.

– Ты взрослеешь.

– Спасибо, ты открыл мне истинную истину, – съехидничала Виктория.

– Не фамильярничай, Виктория. Лучше скажи, ее домашний адрес.

– Нет. Откуда мне знать, что он не напишет в письме нечто такое, что разобьет ее сердце, причем не от любви, а от горя?

– Обещаю, я лично прослежу, чтобы в письме не было ничего дурного и пошлого.

– Ой, как-то благородно с твоей стороны, но так сомнительно. Не нравится мне это твоя затея. Ей Богу, не нравится.