Виктория

– Сама не понимаю, как я так умудряюсь, – тихо сказала Виктория и добавила. – Знаешь, что самое ужасное в этой ситуации? Я снова ощутила себя беспомощной и никчемной жертвой в лапах зверя. Я словно вернулась в прошлое.

– Главное, что все обошлось. Кто-то сверху помог тебе.

– Может, у меня появился ангел хранитель на небесах?

– Безусловно.

– Как думаешь, стоит ли мне рассказать Антону о случившемся?

– Сама решай. Я бы рассказала, будь я на твоем месте. Все-таки вы вместе и должны помогать и поддерживать друг друга.

– Ты права, Катерина. Завтра мы встретимся, тогда я и расскажу. Кстати, я хотела поговорить насчет твоих отношений.

– Что? Моих отношений!?

– Именно. Тебе приходило письмо.

– Нет. А что? Какое письмо? Не понимаю.

– Любовное письмо от одного преданного твоего поклонника.

– Любовное? – Катерина засмущалась, ее пухлые щечки налились румянцем.

– Да не смущайся ты так, моя хорошая, – Вика чмокнула ее в щечку.

– Я не могу… от кого любовное письмо?

– Не хочу ничего говорить, пока. Пусть для тебя это будет сюрпризом.

– Виктория, не будь такой безжалостной.

– Нет, Катерин. Прости. А вдруг он так и не решится и не напишет? Как я потом буду смотреть в твои глаза?

– Ты права. Хоть скажи, откуда ты узнала об этом? Ты уверена, что это не розыгрыш?

– Я ни в чем не уверена. Мне сказал об этом наш староста.

– Его словам можно доверять?

– Сколько я его знаю, не без малого три года, он всегда был добропорядочным молодым человеком. Или пытался быть таковым. Так что скорее «да», чем «нет».

– Мне не верится, что в меня кто-то влюблен. Я же такая…

– Красивая, – закончила за нее предложение Вика. – Ты это хотела сказать?

– Ты угадала, – сказала Катерина и засмеялась.

– Вот и хорошо. И почему это тебе не верится, что никто в тебя не влюблен?

– Потому что в меня еще никто не влюблялся! – ответила Катерина.

– А как же я? Я влюбилась в тебя, как только встретила тебя в коридоре общежития. Между прочим, я продолжаю в тебя влюбляться снова и снова.

– Ох, Виктория, ты такая хорошая. Я люблю тебя.

– Я сильнее.

– Нет, я! – возразила Катерина.

– Нет, я! – возразила Виктория.

– Короче мы любим друг друга.

Девочки залились смехом.

***

Домовой открыл глаза. Кожу лица обжигал холодный камень. Он перевернулся на спину. Тело жутко ныло и болело. Казалось, что все суставы залились серной кислотой, которая выжигала их изнутри. Руки отяжелели, превратившись в ненужные распухшие деревяшки; из крохотных ранок сочилась алая кровь.

Он с криками привстал, сел, тупо уставившись на воду, в которой кишели тысячи жутких монстров. Он ничего не понимал, где он и что с ним произошло. Рядом с ним послышалось чье-то бормотание. Он повернулся и увидел ее. Элизабет и сразу все вспомнил.

Она спала рядом на холодной глыбе. Ей что-то снилось; ее веки дрожали. На невинное лицо Элизабет падал лунный свет, обнажая ее неземную красоту. Домовой не смог удержаться и коснулся пальцем ее бледной щеки. От чуткого прикосновения она открыла глаза.

– Привет, – сказал Домовой, проснувшейся Элизабет.

– Привет, – тихо отозвалась она, потирая глазки. – Мне снился странный сон. Сон во сне, разве не странно?

– Какой? – поинтересовался он.

– Я плыла под водой вместе с океанскими черепахами; они разговаривали со мной, а я – с ними. Они постоянно шутили, а я постоянно смеялась. Вдруг они перестали говорить, с ужасом глядя на нависшую иссиня-черную тень возле меня. Они начали меня призывать спасаться. Но я не могла пошевелиться, так как была очарованна тенью. Она звала меня за собой. И я пошла за ней. Она спросила, чего я хочу. Я ответила, что хочу спасти Домового с островов забвения. Она сказала, что выполнит мое желание, если я отдам ей все свои воспоминание. Я не согласилась, сказав, что мои воспоминания не продаются. Она разгневалась и превратилась в огромное черное облако, извергающее из себя серебристые, остроконечные молнии. Она была в ярости и сказала, что заберет мои воспоминание без моего согласия и стала надвигаться на меня со скоростью света. Я на мгновение окаменела от такого поворота событий, но потом, словно очнувшись от гипноза, поплыла от нее. Я плыла, наверное, тысячу миль. Увидала желтый берег. Вступила на устойчивую землю и побежала. Я бежала-бежала, но она меня нагнала и схватила в свои ледяные объятия. Мне стала больно. Я закричала. И проснулась в этом мире. – Она замолчала, поднялась с камня, взяла руку Домового. – Я рада, что снова тебя нашла.

– Ужасный сон. И долго я спал?

– Около семнадцати часов. Ты весь посинел, бедный мой. Прижмись ко мне. Давай согреем друг друга в объятиях.

Они обнялись.

– Элизабет, зачем ты прыгнула сюда?

– Ты снова будешь ругаться и обвинять меня, что я не настоящая?

– Не буду. Я не настолько болен, чтобы ворчать каждый полчаса. И еще. Я был неправ.

– Да неужели?

– Ты настоящая!

– Я думала мне не удаться сломить твою веру. Оказывается, нет. Ты поверил мне, чему я, несомненно, рада.

Домовой задумался на минуту.

– И долго ты меня ищешь? – очнувшись, спросил он.

– Четыре года, – ответила Элизабет.

– Четыре года!? – изумился Домовой.