Вилен Апакидзе – сыщик, опередивший время

В МВД тем временем начинала разворачиваться борьба со «щёлоковщиной». Месяц от месяца она будет усиливаться и сделается в конце концов навязчивой идеей Виталия Васильевича Федорчука. Удары наносились без разбора по правым и виноватым. Передаю слово Игорю Ивановичу Карпецу, возглавлявшему десять лет уголовный розыск страны (до 1979 года). Имя генерала Карпеца — одно из самых уважаемых в истории отечественного сыска. Крупный ученый, практик, человек высокой культуры и порядочности — более чем авторитетный свидетель! Читаем горькие строки в его книге воспоминаний «Сыск»:

«С приходом министра Федорчука, его „серого кардинала“ Лежепекова (заместителя министра по кадрам. — Авт.) и их сподручных началась „охота на ведьм“. Всех лучших сыщиков, собранных в группу старших инспекторов по особо важным делам во главе с их руководителем А. С. Муравьевым, „ликвидировали“, ликвидировав группу как самостоятельное подразделение. Трагична судьба А. С. Муравьева. Он был вызван в Управление кадров министерства, с ним велся длительный и, видимо, очень тяжелый разговор. Зная характер Алексея Сергеевича, я представляю, что „разговаривающим“ было с ним нелегко. Он же, выйдя оттуда, сказал товарищам, что уезжает к матери, по-моему, в Смоленскую область. Через два дня мы получаем известие о том, что А. С. Муравьев — могучий человек, прошедший войну, видевший смерть и в уголовном розыске, честный, прямой — окончил жизнь самоубийством выстрелом из охотничьего ружья. Последние его слова были: „Меня толкали на подлость, пусть не рассчитывают на это“. Следствия по факту самоубийства не было. Не было расследования по факту самоубийства еще одного из начальников отделов, работавших при мне, — Владимира Николаевича Нечаева. Меньше всего можно было думать, что он способен на это. Выдержанный, корректный, прекрасный специалист. В тот же период после „крупного разговора“ не выдержало сердце у Юрия Константиновича Щербакова — начальника отдела по борьбе с наркоманией, еще молодого, но весьма квалифицированного работника».

Широкая общественность, дышавшая воздухом перемен, не подозревала о том, что происходило в недрах Министерства внутренних дел. Кое-что стало известно позже. И сейчас удивляешься: неужели такое было возможно? Увы — да. В милицейских учреждениях варварски истребляли память о Щёлокове. Во дворе центрального музея МВД горел костер, в котором сжигали фотографии бывшего министра. С сувениров и экспонатов, подаренных им, музейщики стирали дарственные надписи (непросто было зачищать мраморные и металлические поверхности, но заставляли). Не щадили в ведомстве и соратников Николая Анисимовича: например, под запрет в милицейских вузах попали печатные работы криминолога Карпеца.

Бывшие сотрудники расформированной ОРЧ понимают, что основные проблемы у них впереди. Наиболее дальновидные спешат уволиться из главка. Королев, Ландызин и еще несколько человек вернулись в уголовный розыск, сказав на прощанье: «Там нас не достанут». Маркин уехал советником в Афганистан (откуда он вернется через два года с боевыми наградами). Бутенин и Ярцев решают все же остаться в ГУБХСС, в отделе, руководить которым назначили Валерия Пахомова. В самом деле, чего им опасаться? Что они нарушали? Прекратится же когда-нибудь «охота на ведьм», и им дадут возможность работать.

Апакидзе пока остается за штатом. В мае его заставляют пройти плановую диспансеризацию в центральном госпитале МВД. Бутенин и Ярцев навещают там Вилена. Он настроен внешне безмятежно. Гуляет по скверу, кормит орехами белочек. Одну приручил — она смело залезает за угощением в карман его куртки.

И вдруг Ярцев передает товарищу настоятельную просьбу Апакидзе: тот просит срочно забрать его из госпиталя. Объясняет это Вилен тем, что его собираются перевести из кардиологического отделения в психиатрическое. Он не доверяет ведомственным врачам. Подготовившись, сыщики проводят операцию по похищению пациента из охраняемого учреждения. Ночью они подъезжают к ограде госпиталя, к условленному месту, разжимают домкратом металлические прутья. В образовавший проход протискивается беглец… Апакидзе объяснит руководству свое исчезновение из госпиталя тем, что у него заболела жена.

А в первые дни июня Вилен вообще исчезает из Москвы. Его друзья в панике: они не могут узнать, где он находится. Объявляется он в конце года. Знакомые удивлены состоянием 47-летнего Апакидзе: передвигается с трудом, зубы, и без того плохие, почти выпали, по всем признакам — он тяжело болен. На вопрос, что с ним случилось, Вилен либо отмалчивается, либо добавлял тумана: «Из меня хотели сделать дурака, но у них ничего не вышло».

Кто хотел? У кого не вышло? Подробностей наш герой не сообщал. Понимая, что у него на это, наверное, есть основания, знакомые с расспросами не наседали. Придет время — расскажет.

6. С волками жить — по-волчьи выть

Неудивительно, что тогда стали появляться разнообразные версии исчезновения и возвращения Апакидзе. Например, такая (ее записал Первый биограф):