Вилла Бель-Летра

Окрыленная первым опытом эпистолярных занятий (Малларме мне ответил прелестным письмом! Оно начиналось таким обращением: „Предлунная птица заката…“ Мне, не скрою, понравилось), я осмелела и бросилась в водоворот лучшей из всех совершенных бесед — когда говоришь все что хочешь тому, кого узнаёшь не в лицо, а по походке его вдохновения. Я писала лишь тем, кто был мне духовной родней, в том числе — родней нелюбимой. Я писала Верлену, Лотреку, Мирбо, Гуго Вольфу, Делибу, Сен-Сансу, Малеру, Штраусу, Конраду, Элеоноре Дузе, Ницше и Саломе, Саре Бернар и Рихарду Вагнеру, Кюри и Блаватской, Уайльду и Бердсли, Толстому и Чехову, Метерлинку, Верхарну, Киплингу, Твену, Ибсену, Гольцу и Шлафу, Гонкурам, Георге, Золя, Мопассану, Родену, Пенроузу, Рильке, Гофмансталю, Фабьену, Гауптману, Гамсуну, Скрябину, Горчакову… Господи, кому только я не писала за эту дюжину лет! Всех не перечесть. Да еще продолжала вести свой дневник. Иногда в нем встречаются и любопытные вещи.

Вот, послушайте этот фрагмент:

„Делать ставку на разум — все равно что дробиться и дальше, отступаясь от собственных снов, усекая подспудность желаний, хватая за горло инстинкт, куя кандалы для своей интуиции. Объяснить возможно лишь то, что уже поймано мыслью и остановлено ею на границе мгновенья и времени. А как быть с тем, что находится на другом рубеже — там, где время вливается в вечность? Где они неразрывно текут, вплетаясь друг в друга, как бурливое море — в безразличный к сумятице волн океан, ручей — в реку, слух — в безмолвие, крылья — в полет, душа — в чувство, мысль — в безумие, озарение — в пустоту?.. Здесь никогда не построить надежной плотины.

Уповать на душу — риск не меньший: она сторонится вопросов, бежит одинаково яркого света и тьмы. Из-за этой пугливости большинству из нас легче ее потерять, чем найти. Все, что нам нужно, — уберечь ее от соблазна зарыться поглубже в песок наших страхов. И все же душа есть душа: единственный, хотя и почти эфемерный, залог, под который наша бренность усердствует получить хоть какую-то ссуду под слепую загробную жизнь.