Вилла «Белый конь»

Я призадумался:

– Старомодной. Викторианского типа. Вдовой экс-губернатора какого-то малоизвестного островка. Она была богата и любила комфорт. На зиму уезжала за границу, в Эшторил[24] и тому подобные места. Дома у нее было ужасно – сплошная викторианская мебель и самое худшее, самое витиевато украшенное викторианское серебро. Детей у нее не было, но она держала двух хорошо выдрессированных пуделей, которых просто обожала. Она была упрямой и своевольной. Консервативной. Доброй, но властной. Человеком твердо укоренившихся привычек. Что еще ты хочешь про нее узнать?

– Я не совсем уверен, – ответил Корриган. – А как по-твоему, ее мог кто-нибудь шантажировать?

– Шантажировать? – с нешуточным изумлением спросил я. – Просто не могу себе такого представить. С чего ты взял?

И вот тогда я впервые услышал об обстоятельствах убийства отца Гормана.

Я положил ложку и спросил:

– Тот список имен – он у тебя с собой?

– Оригинала нет, но я его переписал. Вот он.

Я взял листок, который Джим достал из кармана, и принялся изучать.

– Паркинсон? Я знаю двух Паркинсонов. Артура, который пошел служить на флот, и Генри, из какого-то министерства. Ормерод… Есть майор Ормерод, Блюз[25]. Сэндфорд… Когда я был мальчишкой, нашего старого пастора звали Сэндфорд. Хармондсворт? Нет… Такертон… – Я помолчал. – Такертон… Не Томазина ли Такертон?

Корриган с любопытством посмотрел на меня:

– Все может быть. А кто она такая и чем занимается?

– Сейчас уже ничем. Примерно неделю назад в газете было сообщение о ее смерти.

– Тогда от этого мало толку.

Я продолжал читать:

– Шоу. Знаю стоматолога по фамилии Шоу и Джерома Шоу, королевского адвоката… Делафонтейн… Недавно я слышал это имя, но не могу вспомнить где. Корриган. Это, случайно, не ты?

– Искренне надеюсь, что не я. У меня такое чувство, что попасть в этот список – не к добру.

– Возможно. А с чего ты решил, что он связан с шантажом?

– Если не путаю, это предположение инспектора Лежена. Шантаж казался самой вероятной версией – но есть и множество других. Это может оказаться списком торговцев наркотиками, наркоманов или тайных агентов – да вообще списком кого угодно. Одно известно наверняка: записка достаточно важна, чтобы кто-то совершил убийство ради того, чтобы завладеть ею.

– Ты всегда так интересуешься полицейской стороной своей работы? – полюбопытствовал я.

Он покачал головой:

– Нет. Меня интересует характер преступника. Его биография, воспитание… И в особенности – состояние его желез внутренней секреции. Вот и всё!

– Тогда почему тебя так интересует данный список имен?

– Будь я проклят, если знаю, – медленно произнес Корриган. – Наверное, потому, что моя фамилия тоже в списке. За Корриганов! Один Корриган спасет всех остальных.

– Спасет? Значит, ты уверен, что это список жертв, а не преступников? Но ведь может оказаться и наоборот.

– Ты совершенно прав. И странно, что я так уверен в обратном. Может, просто интуиция. А может, это как-то связано с отцом Горманом. Я редко виделся с ним, но он был прекрасным человеком, все прихожане его любили и уважали. Он был борцом доброй старой закалки, и я не могу отделаться от мысли, что он считал список вопросом жизни и смерти.

– Но разве полиция не проверяет все нити?

– О да, но это долгое дело. Проверить здесь, проверить там… Проверить прошлую жизнь женщины, которая вызвала его в тот вечер…

– И кем она была?

– Похоже, в ней нет ничего загадочного. Вдова. Мы думали, что ее муж мог иметь отношение к скачкам, но эта версия отпала. Она работала в небольшой фирме, занимающейся маркетинговыми исследованиями, однако с тем заведением все чисто. У фирмы нет широкой известности, но есть твердая репутация. На работе о покойной мало что знают. Она приехала с севера Англии – из Ланкашира. Странно только то, что у нее было очень мало личных вещей.

Я пожал плечами.

– По-моему, таких людей куда больше, чем мы можем вообразить. Это мир одиноких.

– Ну, как скажешь.

– В общем, ты решил помочь следствию…

– Просто шныряю и разнюхиваю. Хескет-Дюбуа – необычное имя. Я подумал, что если смогу выведать что-нибудь об этой леди…

Он помолчал.

– …Но, судя по твоему рассказу, никаких зацепок и улик тут не жди.

– Она никогда не была наркоманкой и не торговала наркотиками, – заверил я. – И уж конечно, не была тайным агентом. И вела слишком безупречную жизнь, чтобы ее можно было шантажировать. Не представляю, в какого рода список она могла попасть. Свои драгоценности она держала в банке, поэтому нечего было надеяться ее ограбить.

– А ты знаешь еще каких-нибудь Хескет-Дюбуа? Сыновья?

– Она была бездетной. Имела племянника и племянницу, но с другой фамилией. Ее муж был единственным ребенком в семье.

Корриган кисло сказал, что помощи от меня немного. Затем посмотрел на часы, жизнерадостно заявил, что должен кое-кого вскрыть, и мы расстались.

Я вернулся домой в задумчивости, не смог сосредоточиться на работе и наконец под влиянием порыва позвонил Дэвиду Ардингли.

– Дэвид? Это Марк. Девушка, с которой я встретил тебя вчера, Маков Цветик… Как ее фамилия?