Вилла Гутенбрунн

«Однако лёд понемногу тронулся! Начну с главного. Совершенно ясно, что я должен проводить с воспитанницами больше времени, чем обыкновенно это делает инспектор. И, пожертвовав свободным часом, я предложил девицам остаться в классе, чем вызвал негодование классной дамы, которая перед этим велела им идти в дортуар. Я прибавил, что никого не принуждаю к общению, и кто не желает остаться, могут быть свободными. Они остались все, что мне было чрезвычайно приятно.

Прежде всего я объяснил им, что занятия будут проходить отныне по-иному. Ранее ученицы молча записывали преподаваемый им урок, отвечали заученное и тем ограничивались. Теперь же они смогут задавать любые вопросы учителю, просить объяснений, литературных, исторических, культурных примеров, относящихся к пройденному материалу. Если же они не удовольствуются ответом учителя, пусть обращаются ко мне: я приложу все старания, дабы удовлетворить их любопытство. Пусть спрашивают, что хотят из любой области и науки.

Надо сказать, сперва девицы смотрели на меня недоверчиво и даже с опаской, одна лишь m-lle Алерциани была довольна. Она и завела с мной беседу о романе г-на Стендаля «Le Rouge et le Noir» (3) который произвёл на нее огромное впечатление. Прочие воспитанницы сперва прислушивались, но понемногу переставали конфузиться и включались в разговор. Я снова и снова убеждал их говорить со мной смело и свободно, задавать вопросы, и… Уже после первой нашей встречи заметил огромнейший успех! Почти все они начали по моему совету Пушкина, Гоголя, Жуковского — и даже стали задумываться над смыслом прочитанного, а не повторять, точно попугаи, заученное краткое содержание книги.

Как-то ко мне подошла милая мадам фон Пален и в присутствии девиц заявила: «А я хочу побранить вас, дражайший Сергей Павлович. Вы совсем себя не бережёте, проводите всё свободное время с воспитанницами либо учителями. Извольте-ка давать себе роздых хоть иногда! Mademoiselles, предлагаю вам отпустить вашего наставника и немного поскучать со мною». Воспитанницы повиновались с такой явною неохотой, что это немало польстило моему самолюбию. Смею надеяться, что смог всё-таки преодолеть изначальную холодность и недоразумения между мной и ими. Ведь не было до сих пор лицея или института, где бы я не нашёл с учениками общего языка! Не могу не гордиться фактом, что знаю подход к молодёжи; впрочем, молодёжь наша, в основе своей, высока душевными устремлениями и чиста помыслами. Я счёл бы себя дурным наставником, если бы не умел завоевать её доверие!