Виллет

– Приберегите комплименты для себя, сэр, и не забудьте о собственных размерах, которые тоже заметно тяготеют к увеличению. Люси, правда, мой сын похож на Джона Булля[164] в молодости? Раньше был худым, как угорь, а теперь начинает приобретать драконовскую тяжеловесность – комплекцию любителя стейков. Осторожнее, Грэхем! Если растолстеешь, отрекусь от тебя.

– Не верю! Скорее уж от самой себя! Я в ответе за благополучие старушки, Люси. Она высохнет в зеленой и желтой меланхолии, если вдруг утратит шесть с лишним фунтов порока в качестве объекта ежедневных нотаций. Они наполняют жизнь смыслом, поддерживают дух!

Мать и сын стояли лицом к лицу по обе стороны камина. Реплики звучали не очень ласково, однако взгляды щедро искупали словесную перепалку. Не оставалось сомнений, что главное сокровище миссис Бреттон таилось в груди сына, где билось драгоценное сердце. Что же касается Грэхема, то сыновняя любовь уживалась в его душе с другой привязанностью, а поскольку новое чувство родилось недавно, именно оно получило львиную долю внимания. Джиневра, Джиневра! Догадывалась ли уже миссис Бреттон, к чьим ногам молодой идол возложил свое сердце? Смогла бы одобрить выбор? Этого я не знала, однако предполагала, что если бы она увидела, как мисс Фэншо обращается с Грэхемом, как манипулирует холодностью и кокетством, неприязнью и обольщением; если бы ощутила испытанную сыном боль; если бы, подобно мне, заметила, как подавляются его благородные чувства, как получает незаслуженное признание и предпочтение тот, кто превратился в инструмент его унижения, – тогда, несомненно, миссис Бреттон провозгласила бы Джиневру слабоумной или развращенной особой, если не той и не другой сразу. И я бы с ней согласилась.

Второй вечер прошел так же мило, как первый. Даже еще приятнее. Мы наслаждались спокойной беседой. О давних неприятностях не упоминали, предпочитая укрепить знакомство. Я чувствовала себя легче, свободнее, уютнее. Той ночью не заснула в слезах, как обычно, а спустилась в страну видений по тропинке, вьющейся среди приятных мыслей.

Глава XVIII Мы ссоримся

В первые дни моего пребывания в доме Бреттонов Грэхем ни разу не присел рядом, не остановился напротив во время привычных хождений из конца в конец гостиной. Он никогда не выглядел задумчивым или больше, чем обычно, погруженным в себя. Однако я помнила о мисс Фэншо и ждала, что рано или поздно заветное имя сорвется с осторожных губ. Держала уши и мозг в постоянной готовности к болезненной теме, хранила под рукой терпение и регулярно пополняла запас сочувствия, чтобы в нужную минуту рог изобилия мог излиться во всей полноте. Наконец однажды, после недолгой внутренней борьбы, которую я заметила с уважением, доктор Джон отважился заговорить о главном. Тема была обозначена деликатно, едва ли не анонимно.

– Слышал, что ваша подруга проводит каникулы в путешествии.

«Да уж, подруга!» – подумала я, однако возражать не стала: пусть называет как хочет, а я буду думать по-своему. Подруга так подруга. И все же ради эксперимента не удержалась от вопроса: кого он имел в виду?

Доктор Джон присел к моему рабочему столу, взял в руки клубок ниток и начал машинально разматывать.

– Джиневра – мисс Фэншо – отправилась на юг Франции вместе с супругами Чолмондейли?

– Верно.

– Вы с ней переписываетесь?

– Вас изумит то обстоятельство, что я ни разу не задумалась о подобной привилегии.

– А вы видели написанные ею письма?

– Да, несколько. Все были адресованы дяде.

– В них наверняка нет недостатка в остроумии и наивности. В душе мисс Фэншо так много живости и так мало хитрости.

– Месье Бассомпьеру она пишет достаточно обстоятельно: тот, кто платит, имеет право знать все.

(На самом же деле послания Джиневры богатому родственнику обычно представляли собой деловые документы – недвусмысленное требование денег.)

– А почерк? Должно быть, отличается ровностью, легкостью, благородством?

Так и было, что я честно подтвердила.

– Искренне верю, что все, что она делает, получается хорошо, – заметил доктор Джон, а поскольку я не спешила восторженно поддержать высокую оценку, добавил: – Близко зная мисс Фэншо, можете ли назвать качество, которого ей недостает?

– Кое-что она делает очень хорошо.

«Особенно флиртует», – добавила я мысленно.

– Когда, на ваш взгляд, она вернется в город? – спросил Грэхем после недолгого молчания.

– Позвольте объяснить. Вы оказываете мне слишком много чести, приписывая степень близости к мисс Фэншо, которой я не имею счастья наслаждаться. Никогда не хранила ее секретов и планов. Настоящих друзей прекрасной Джиневры найдете в иной сфере: например, в семействе Чолмондейли.

Он явно подумал, что меня гложет болезненная ревность сродни его собственной!

– Простите ее, – попросил доктор Джон. – Не судите строго. Светский блеск влечет мисс Фэншо, но скоро она поймет, что эти люди пусты, и вернется к вам с возросшей привязанностью и укрепившимся доверием. Я немного знаком с четой Чолмондейли: примитивные, самовлюбленные, эгоистичные. Поверьте, в глубине души Джиневра ценит вас в десять раз больше.