Вина и грехи

Неужели она уже умерла? Я должна попасть в эту камеру. Ее истерзанное тело лежало на куче грязной соломы прямо перед решеткой камеры Алексея. Кто-то, предположительно Разван, расстелил на соломе плащ, чтобы девушка не соприкасалась с грязью. Но открытые раны на спине рано или поздно воспалятся. Раздалось угрожающее рычание, и я всхлипнула от облегчения.

– Хватит валять дурака, – всхлипнула я. – Если ты и дальше будешь пытаться меня убедить, что потеряла рассудок, я съем суп Бредики одна.

– Не смей, – простонала она. – Великая Богиня, я убью эту ведьму. Придушу ее. Скажи, что ты принесла что-нибудь от боли.

– Принесла.

– Бросай сюда. – Раздался очередной стон, когда сестра попыталась сесть, но почти сразу завалилась обратно. – А потом убирайся отсюда, пока тебя кто-нибудь не обнаружил.

– Забудь об этом.

Я внимательно изучала решетку. Нет ни двери, ни замка. Наверняка Селеста наложила на эти две камеры особое заклинание, которое мог снять только тюремщик.

– Валеа, оставь все здесь и убирайся, – более настойчиво потребовала Лупа и прищурилась, когда два световых шарика зависли прямо над ней. – Убирайся из Ардяла. Селеста победила.

Для человека, которого только что избили плетью до самых костей, ее голос звучал довольно бодро, что вселяло надежду. Впрочем, скорее всего, это объяснялось лишь тем, что она кипела от ярости. Как только она добьется своего, она рухнет без сил.

– Я никуда не уйду, – отрезала я, – и отвечу на твои вопросы, только когда обработаю раны.

– О, я тебя умоляю. Из вас двоих целителем был Кирилл. – Лупа ненадолго запнулась, когда произносила его имя. – Ты…

– Выяснилось, что я не так уж бездарна, – перебила я ее. Мы пререкались совсем как раньше, от этого меня охватило безграничное облегчение. Пускай ругает меня до конца жизни, лишь бы с ней все было в порядке. – Я вполне в состоянии наложить пару повязок, а сейчас заткнись, мне нужно сконцентрироваться.

К моему изумлению, она действительно замолчала, закрыла глаза и поджала дрожащие губы.

– Значит, мое маленькое представление не помогло? – спросила сестра, подкопив немного сил.

Из камеры Алексея донесся приглушенный смех. До сих пор он молчал, а я была так занята Лупой, что не проверила, как он там.

– Я же сразу тебе сказал, – вздохнул стригой.

– На какое-то время я даже поверила, – заверила их я. – Но чем больше размышляла, тем больше мне казалось, что это все же перебор.

На самом деле я ненавидела Алексея, но в данный момент мне было трудно держаться за эту ненависть. В его камеру нырнул один люмин, и меня замутило, когда я осознала тяжесть его ран. В детстве я разбила вазу в одной из приемных семей. Они заставили меня собрать все осколки и склеить ее. На это ушли недели, потому что пользоваться магией было нельзя. В итоге ваза выглядела настолько ужасно, что ее просто выбросили. Спина Алексея напомнила мне о той вазе.

Лупа фыркнула.

– Что именно показалось тебе недостаточно натуральным? Просто чтобы в следующий раз мы могли выступить лучше.

– Я не очень-то поверила, что тебе нужен мужчина, который бы тебя утешал. Даже здесь, внизу. – Я начала опустошать корзину и проталкивать содержимое через решетку.

Лупа снова замолчала, и это молчание сказало мне больше, чем ее возможное отрицание, что она тоже иногда нуждается в утешении.

– Я вытащу тебя отсюда, и тогда ты сможешь сбежать. В горы. Иван ждет тебя там, – сообщила я сестре. Ей нельзя сейчас засыпать. – И отказа я не приму.

Ответом мне стал холодный взгляд.

– Почему ты вернулась?

– Из-за тебя! – огрызнулась я. – И тебе прекрасно это известно. Кайле следовало сообщить мне об этом гораздо раньше, а не после того, как Селеста приказала казнить вас.

– Я этой кровососке оторву крылья.

– Тогда тебе придется проделать то же самое с Селией, да и Магнус тоже поучаствовал, – ухмыльнулась я. – Не обижайся, но сейчас не похоже, что у тебя хватит сил даже птенца ощипать.

Она истощена. Глаза словно проваливались в глубокие впадины, кожа высохла, а волосы потускнели.

– Не стоит недооценивать мой гнев.

– Гнев – это хорошо. По крайней мере, ты не перестанешь бороться.

Закрыв глаза, я охотно отдалась гневу на Селесту, страху за Лупу и ярости на Нексора, который все это начал из чистого эгоизма. Когда Невен напал на меня, чтобы я дематериализовалась, я испугалась за себя. Но это должно сработать и в том случае, если боишься за любимых людей. Внутри меня вскипел жар. Селеста приказала выпороть Лупу, просто чтобы показать мне, что преимущество на ее стороне. Но это не так. Я сама вершила свою судьбу. Она могла мучить меня, пытать и убивать моих близких, но я не сломаюсь, я буду бороться до последнего вздоха. Добро в этом мире происходит лишь тогда, когда ты сам творишь добро.

С последним глубоким вдохом я превратилась в дым и туман и потекла сквозь решетку. Лупа ахнула, а Алексей тихо выругался, когда я трансформировалась в свою форму обратно. Голова так кружилась, что я упала на колени в гнилую солому, сырую, засаленную и омерзительную.