Виндера. Танец медных королей

Еще долгое время Рина не могла сдвинуться с места – только быстро дышать, но теперь она знала, что, в отличие от Альберта и Кёрфина, попавших под чары, ей просто было чудовищно страшно. Она с тревогой смотрела на кудесника, пытаясь разглядеть в выражении его лица решение, которое он принял. Рина прекрасно понимала, что как только колдуны узнают об их плане, они не дадут им освободить Натана Фармандера и других мастеров, и тогда некому будет противостоять запрещенной магии. Мир снова вернется в забытье. Кёрфин был ее последним шансом. Если он сейчас уйдет вслед за Сиреной, все будет кончено, но Рина не могла придумать ни одного весомого аргумента, чтобы остановить его, убедить остаться в этом мире и рисковать собой ради спасения людей.

Кудесник быстрее Альберта освободился от действия чар и первым делом швырнул еще полную бутылку в стену, разбрызгав вино на каменные блоки и усеяв осколками пол. Следом отправилась в последний путь и вторая бутылка.

– Вот же проклятая карга! – пьяно выругался он. – Она думает, у меня совсем нет гордости?! Она считает, меня можно размазать по полу, как коровью лепешку? – Он встал и направился к Рине слегка нетвердой походкой. – Знаете что, саранча? Клянусь, это был последний раз в моей жизни, когда женщина насмехалась надо мной! Чего вы расселись? Нужно догнать ее и приложить чем-нибудь тяжелым по голове, пока не поздно!

– А ты не очень умный, да? – вздохнул освободившийся следом Альберт отчасти с облегчением, отчасти с разочарованием. – Она же снова нас заколдует, и будем стоять истуканами. Лучше попробовать добраться до Дитромея и разбудить кудесников. Они наверняка придумают, как ей противосто… Ой!

Он испуганно отпрыгнул, увидев, как от глиняной фигурки поднялось большое облако пыли. Челку Рины всколыхнул слабый ветер, и она, вдохнув его, отчего-то сразу поняла, что это не Проводник, словно у живого воздуха был вкус или запах, позволявший отличить его от обычного.

Видимо, это был ветер, вернувшийся в мир вместе с очередным человеком, вновь обретшим свое тело. Человеком, который первым делом закашлялся и чихнул, а потом помахал обеими руками, разгоняя перед глазами пыль, и сказал таким веселым звонким голосом, каким говорят жизнерадостные девочки в постановках:

– Ну здравствуйте, спасители мои разлюбезные! Я Нина.

– Ты не мальчик! – воскликнул Альберт. – И у тебя имя почти как у моей сестры!

Было непонятно, что из этих двух фактов поразило его больше, но вид у него был совершенно ошеломленный.

– Уж извини! – прищурилась Нина, все еще сидя на полу и осторожно двигая то руками, то ногами, словно пытаясь вспомнить, как это делается. – С чего ты вообще взял, что я могу быть мальчиком?

– Но фигурка! – указал Альберт на вещицу в ее ладони, которую она крепко сжимала.

– А-а-а, это! – просияла Нина. – Это мои мама, папа и младший брат! А ты, значит, Альберт?

– Катрина, – протянула ей руку Рина, почему-то сочтя полное имя уместным.

– Нинель! – с готовностью отозвалась девочка. Ее хватка оказалась болезненно сильной, а кожа мозолистой и шероховатой. – Мне двенадцать, а тебе?

– Четырнадцать.

– Почти ровесницы! Здорово! А вас, дяденька, как зовут?

Нинель была на полголовы выше Альберта и выглядела очень крепкой. Горчичные волосы, собранные в хвостик, слегка завивались и торчали из-под косынки как стружка. Одета Нинель была в серый костюм и грубый мужской фартук, залепленный пятнами до такой степени, что настоящий цвет материала было не разглядеть. Ее голые до локтей руки казались присыпанными мукой, но это, наверное, была глина.

Счастье от того, что Аскар не соврал, и люди, правда, могут освободиться самостоятельно, было пока слишком огромным для осознания, и даже облегчение Рина не смогла ощутить в полной мере.

– Ты что, в ночную смену работала, когда запустили Ветродуй? – спросил Альберт. – Разве детям можно работать по ночам? Ты ведь подмастерье, да? Это твой мастер тебя заставил?

– Ой, нет! – рассмеялась Нинель. – Это мое самодурство виновато. Я после смены решила поупражняться с глиной. Магии у меня не очень много, но в нашем деле самое главное – практика и опыт, а я собираюсь стать великой кудесницей, знаете ли! Лучшей в своем деле! Так что частенько практикуюсь ночами. Ну… практиковалась.

Кёрфин шумно фыркнул:

– Ох уж эти наивные детские мечты… Скоро они разобьются, как плохо пропеченные глиняные фигурки.

Рина пихнула его в бок, чтобы замолчал, однако Нинель совсем не выглядела задетой.

– Ну, дяденька, у меня хотя бы мечты есть! – сказала она. – И хоть вы уже старик, я ручаюсь, что вы ни за что не слепите и не обожжете ни одну фигурку лучше меня!

– Это я-то старик?!

– А почему ты не встаешь? – встрял в разговор Альберт. – У тебя что-то с ногами? Тебе помочь?

Нинель ощупала ноги.

– Нет, с ними все хорошо, – сказала она. – Ни одна деталь не отсоединилась. Сейчас только прикреплю остальные и встану.

И она принялась под недоуменными взглядами троих наблюдателей собирать разбросанные вокруг себя горшки и плошки, стуча ими друг об друга и приговаривая: