Виндера. Танец медных королей

Внизу словно бы раскинулось древнее море, в иссохшей чаше которого волны сформировали холмистый рельеф. Дно карьера поросло деревьями, и хотя в Крестоле они были уже облетевшие, досюда мороз как будто еще не добрался. Дубы, березы и клены выглядели так, словно кто-то лениво почистил их щеткой, пройдясь только по верхушкам. А в середине кроны пылали ярко-желтым, алым и оранжевым. Это создавало красивый контраст с почти серой травой, особенно когда выглядывало солнце.

– Эге-е-ей! – завопил Альберт во всю глотку. – Есть тут кто-нибу-у-у-у-удь?

Эхо разнесло его голос над ожерельем болотцев, над поздними цветами и проржавевшими указателями до самой стены густого сосняка далеко-далеко на другой стороне и графитовых заплаток подсолнухов, уже скрюченных спелостью в запятые и поклеванных птицами.

Словно боясь неодобрения, Альберт обернулся к Рине и быстро сказал:

– Если что, забор нас защитит! А так быстрее всего можно понять, есть ли тут кто-нибудь живой.

Но Рина не собиралась его ругать. Она была уверена, что на территории карьера все спят. Да и скандалов с братом с нее на сегодня хватит.

– Пойдем искать, – устало отозвалась она. – Отсюда ничего не видно, но, я думаю, это как с грибами. Когда присмотришься, начинаешь замечать их даже там, где вроде бы одна листва. Надеюсь, никакого зверья тут нет…

– Судя по целости забора, не должно быть, – успокоил ее Альберт. – Ну а даже если есть, это хотя бы не кабаны и не лоси. Они через щелку между прутьев не пролезут.

Рина оказалась права и насчет техники, и насчет грибов. Подойдя к краю плоской насыпи, на которую раньше вело множество дорог, ныне заросших, они увидели на склонах внизу несколько подъемных кранов и фур, а пока проходили через сосновую посадку, Альберт обнаружил целую армию молоденьких, еще не поеденных червями грибов-маслевиков со скользкими шляпками и ярко-желтой губкой. Брат с сестрой не удержались и натолкали полные карманы, предвкушая вкусный ужин.

Рина удивилась тому, какими простыми стали ее мечты. Раньше она грезила о славе последней Виндеры или еще о чем-нибудь далеком и великом, а теперь вот хотела просто дожить до вечера и пожарить грибов.

– Смотри! – Альберт уже достаточно вошел в роль охотника и прилагал все силы, чтобы найти цель первым. – Вон он! Вон там! На склоне! За березками!

Рина присмотрелась – и правда, за уже облетевшей рощицей, словно в клетке из белых стволов, стоял на одной из «ступенек» срезанной породы ярко-оранжевый гусеничный экскаватор. Альберту он сразу понравился. Брат с детства питал слабость и к подобной технике, потому что дед Платон и бабушка Ната занимались фермерством, и к апельсиновому цвету.

– Молодец! – похвалила его Рина.

– Только, кажется, он там застрял, – раздосадовано выдал Альберт. – Похоже, скатился по крутому склону и не смог подняться обратно – так и остался на этой узкой площадке. Не надо было ему с дороги съезжать. Может, его кто-то столкнул? Думаешь, у них тут были бои?

– Если только с воротами, – пожала плечами Рина. – Вряд ли на ночной смене так уж много народу оставалось. И как они вообще ночью работали? Я не вижу тут фонарей.

– Ну да, если бы они дрались, он бы, скорее всего, перевернулся. – Альберт запрыгнул на глиняный бугор и галантно подал сестре руку, все еще скользкую от маслевиков. – Так что, скорее всего, он просто съехал, когда насыпь обвалилась под его весом.

– Угу, – пропыхтела Рина.

Забираться на крутую, местами почти вертикальную стену чаши было тяжко. Кусты и трава легко вырывались, влажноватая глина скользила под ногами, или склон осыпался песком. Издали казалось, что карьер сплошь зарос, но на самом деле тут было много прогалин, где растения не смогли выжить на скудной почве.

Рине стало жарко, но она ни за что не согласилась бы снять драгоценную куртку, помня о том, что такую хорошую вещь в холода раздобыть не так-то просто.

Пока Альберт размышлял о том, как бы им поднять наверх экскаватор, чтобы поехать на нем в Дитромей – грузовики он упорно не рассматривал, они ведь не могут драться ковшами, – Рина больше беспокоилась о том, как бы этот самый ковш, в котором птицы умудрились свить гнезда, ныне пустые, не оказался опасным для них самих.

– Я бы не хотела его будить, – призналась она, когда они наконец забрались на площадку, ставшую тюрьмой для бедняги Фазула, и Альберт принялся бегать вокруг оплетенного диким огурцом, но все еще полностью целого экскаватора. – Вдруг он опасен? Может, просто поищем окуляры, не прикасаясь к нему голой кожей?

Она слабо надеялась на согласие брата – тот уже вбил себе в голову фантазию о путешествии на экскаваторе, но плохое предчувствие все равно требовало выплеска.

– Не будь такой трусихой! – ожидаемо отмахнулся Альберт. – Вечно ты ждешь чего-то плохого, вот оно к тебе и липнет, как эти репьи. Смотри, опять целую кучу набрала! А у меня ни одного! А штаны у нас одинаковые!

Рина вздохнула и содрала с колена целый репьиный выводок.

– О! – Альберт уже забрался на ступеньку и заглянул в кабину. – Окуляры! Вот они! Такие дурацкие!