Винляндия

— Не-е, мне во как нравится, что она ему всё рассказывает, а он ни разу ничего не проверяет, правда это или нет, пусть они себе и дальше, иголками его ебошат, током, всяким говном, питушта чё тут париться, верно, он же не знает, сколько времени ему осталось. А она ему не говорит… у неё настроения нет, к ней и на десять метров никто не подходит. Стволом ей пригрозить? А если проебёт всё и прикончит её, вот тогда у него проблемка что надо.

Такэси, на самом деле, пытался развлекаться этим весёленьким сценарием, хоть тот его и не очень развлекал, потому как он не мог не видеть, до чего тот притянут за уши. Что если — дикая и неразумная надежда — она всего лишь водила его за нос всё время, и таково её эксцентричное, даже прибабахнутое представление о флирте с ним? Почти всё время он не мог поверить, что она с ним и впрямь Это Сделала, потому что, даже заехав в такую даль, ему трудновато было верить в собственную смерть. Если она его убила, чего ж с ним тусить? А если нет, чего ради устраивать ему, человеку совершенно постороннему, вот это вот всё? Его неуклонно подвигало к тому, что, уже в сравнительной близости, он мог опознать как некое состояние буквально безмозглой радости. Ему не известен был ни единый способ испытывать такую радость и в то же время не терять рассудка. Он не был уверен, что не такова её подлинная миссия — сделать из его жизни коан, нерешаемую дзэнскую головоломку, которая отправит его с урчаньем в трансценденцию.

Время шло, то есть, а он постепенно недоумевал. Но спросить не мог — она б лишь уклонилась, отвернула голову и улыбнулась, не зловеще как-то, а полупрофессионально остекленев, как скрытное дитя, с тоскою — хотя лишь много лет спустя она ему рассказала о том, как воспользовалась этим, чтоб её пронесло — по Приюту, по гребню в тучах, высоким тёмным стенам, где могла бы свить ненадолго гнёздышко с другими — не увечными воробышками, а хищными птицами, трёпанными бурей, уставшими от охот, чтоб немного отдохнуть и восстановиться — с тоскою по горам, совсем как некогда раньше она романтически воображала про своего старого учителя Иносиро-сэнсэя. Вот что он ей уготовил — наследовать его собственной запутанности в мире, и теперь, с этой, вероятно, слабоумной кармологической разводкой Такэси, да и с прошлым заодно, и с преступлениями за завесой мира, с тысячью чёртовых арройо в глухомани времени, что мрачно тянулись в глубь суши от разухабистого побережья Сейчас.

Вато и Кровник сутулились на складных стульях, когда Такэси и ДЛ пришли открывать лавку, оба мычали туда-сюда друг другу в странном антифоне произвольной формы, иногда умолкая, а два с половиной такта погодя вновь подхватывая мелодию в аккурат вместе, латентно угрожающую, словно рой пчёл. То была знаменитая Тема Компании «Буксировка В-и-К», в чьей основе лежал гимн из Диснеева мультика «„Я Чип!“ — „Я Дейл“», первоначально исполнявшийся ансамблем бурундуков, так никогда толком и не достигшим ни обаяния, ни признания массами, как трио Росса Багдасаряна, Элвин, Саймон и Теодор. Во Вьетнаме Вато и Кровник преимущественно работали в автопарке, но время от времени приходилось выезжать и с колоннами. После рутинной, как предполагалось, прогулки по лесам, оказавшей до крайности тёмным и обременённым смертью переживанием, забредши как-то днём в цементный салон глубоко внутри комплекса Лонгбинь и смердя принципами, они открыли по пиву и уселись поглядеть Ящик. Какой-то офицер где-то вдалеке решил, что Диснеевы мультики будут для них развлечением в самый раз, догадка верная, пусть и причина вовсе не та. Остальные салонные отдыхающие нервно сторонились мальчиков, и тут на экране вспыхнули Чип-и-Дейл, а с ними и безошибочный всплеск узнавания. Прослушав Тему бурундукового дуэта пару раз, зафиксировав и стихи, и музыку, Кровник, повернувшись к Вато в рекламную паузу, спел:

— Я Кровник, — и Вато немедленно пискляво подтянул:

— Я Вато! — Вместе:

— Мы просто пара пиз-дох-бо-лов / Вы… — на чём возникло разногласие, Вато продолжал честный Диснеев текст:

— Вышли погулять, — а Кровник, продолжая вариации на его тему, предпочёл:

— Вышли жопы драть, — незамедлительно обернувшись к Вато: — Что это за херня, «погулять»?

— Ладно, ладно, будем петь «жопы драть», не вопрос. — Спев: — Я Вато…

По-прежнему в раздражении:

— Э, я Кровник…