Винный сноб

На протяжении шести с лишним месяцев я встречалась с безумным гением Terroir раз в несколько недель. Мы сидели в его подвальной берлоге – рабочем кабинете под Terroir в Трайбеке – и обсуждали все подряд: от винных карт до разгула и вакханалии во время La Paulée. Мне нравились его аутентичные взгляды на вино. Иногда он пускался в пространные рассуждения об «эзотерическом напитке», а иногда разглагольствовал о первом чуде Иисуса Христа – превращении воды в вино. Не самая удачная демонстрация, считал Пол. «После таких чудес многие вещи начинают казаться проще, чем есть на самом деле».

После получения сертификата сомелье я планировала намекнуть ему, что не против присоединиться к его команде в Terroir. Но он меня опередил. Прислал электронное письмо: мол, сдать экзамен и писать о вине – все это круто и здорово, но не хочу ли я «посодействовать переменам в мире вполне приземленным и фундаментальным способом? Разве в юности тебе не хотелось переделать общество?» – спросил Пол.

Таков был стиль Эль Грико^[45]: очаровать, вселить в тебя ложное ощущение самодовольства, а затем коварно переманить на свою сторону.

Я видела, как он делал это в Terroir. Однажды вечером после одной из наших бесед Пол поднялся в зал помочь с обслуживанием клиентов. Молодые люди за одним из столиков кивнули в ответ на его приветствие, заулыбались в ответ на его улыбку и вдруг пораскрывали рты, когда он начал кричать.

– Вот это – настоящий сумасшедший трип! – заорал он, тыкая пальцем в винную карту. – Реальный. Безумный. Трип. Но! – здесь он понизил голос и наклонился, словно предлагал им уникальную сделку и хотел избежать лишних ушей, – я вам его устрою. Хотите испытать настоящий сумасшедший трип ^[46]?

Еще бы! Конечно они захотели. И посетители за соседним столиком, которые все это время внимательно слушали. Веселая блондинка постучала меня по плечу:

– Скажите, пожалуйста, что это за вино?

Я тоже хотела узнать, что такое настоящий сумасшедший трип. Поэтому, естественно, приняла предложение Пола.

Увлекшись миром вина, я погрузилась в атмосферу дегустационных групп, соревнований, ужинов с дистрибьюторами, тренингов, винных сообществ, винных клубов, винных аукционов и групп по изучению вина. Я изучала головы трупов и таскала ящики вниз по лестницам, я жевала землю и наверняка причинила непоправимый вред своей зубной эмали. Мною руководило желание понять, что заставляет сердце ревностных энофилов биться чаще, что приходит вместе с обостряющейся чувствительностью вкусовых и обонятельных рецепторов и как откопать в этой куче местами бредовой информации что-то действительно стоящее. Когда все ответы на эти вопросы были получены, мне осталось последнее испытание – проверить свои новые знания в реальных условиях обеденного зала.

Когда мой путь в винном мире только начинался, я задалась целью найти себе работу в одном из верховных храмов вина – в месте вроде Eleven Madison Park, где сомелье строго соблюдали предписанные Советом правила обслуживания среди хрустальных бокалов и льняных скатертей. Я не просто так выпрашивала у Моргана и Виктории разрешение «посидеть у них на хвосте» в Aureole и Marea: отчасти чтобы подготовиться к экзамену, отчасти чтобы они помогли мне заполучить местечко в одной из мишленовских сокровищниц города. Теперь, благодаря моей стажировке и налаженным связям, путь туда был открыт.

Но, анализируя свои дальнейшие варианты после возвращения из Вирджиния-Бич, я поняла, что эти рестораны утратили для меня свою первоначальную привлекательность. Опыт сдачи экзамена в Совете и общение с Энни и Полом изменили мою точку зрения. Жестко регламентированные ответы и строгий протокол Совета вызвали разочарование. Реальный мир вина и энофилов-любителей оказался намного более глубоким и разнообразным. Энни нашла много способов, помимо формальных сценариев Совета, подарить людям радость наслаждения вином – способов, работавших в реальном мире. Я также понимала, что вакханалии завсегдатаев La Paulée и винных РХ прекрасно продолжат свое существование без моего участия. В изысканных обеденных залах я бы проповедовала для уже обращенных. Мне же хотелось покорить души неверующих, сомневающихся, энофобов, людей, которые, как когда-то я, закатывают глаза, слыша слова вроде «подлесок» применительно к какому-нибудь пино-нуар.

Все, что я увидела и узнала, – от многосенсорности нашего восприятия до неопределенности понятия качества, – подсказывало мне, что формальный, утвержденный Советом взгляд на то, каким должно быть обслуживание, слишком узок. Соответствующий правилам способ не всегда оказывался правильным. Вокруг вина и так слишком много сложностей. Возводить его на пьедестал – не лучший способ популяризации. В Terroir подают практически всё. Здесь я могла по максимуму использовать свои знания о людях и вине, чтобы дарить другим такой же трансформирующий опыт, какой пережила сама.

* * *