Вино и мандрагора (СИ)

Треск рвущейся ткани — и когти скелета впиваются в ее тело. Она пытается убежать, но костлявые руки крепко ее держат. Кровь бежит тоненьким ручейком прямо под ноги ухмыляющегося суккуба. Демон смотрит на изуродованное тело женщины своими кошачьими глазами и смеется, демонстрируя острые клыки…

Грязный переулок, два бандита схватили женщину, один разрезает ножом ткань корсета. Лезвие касается кожи, пронзая Диту острой болью. Она видит, что мимо идет патруль, но люди не замечают ее. Проходят мимо, смеясь и говоря о своем. Из-за угла, сжимая в руке подсвечник, выходит Марлена, она улыбается, что-то говорит. Дита начинает рваться, пытается попросить помощи, но нож вонзается ей в живот…

Марлена склоняется над трупом женщины, улыбается и берет на руки кошку. Морда и лапы у кошки блестят в свете свечи. Блестят чем-то красным и маслянистым…

Невероятным усилием воли Дита распахнула глаза и села на постели. Марлены и Варнавы-Базиля не было видно, значит она не кричала. Ущипнув себя за руку для верности, женщина на трясущихся ногах подошла к окну и распахнула его, впуская в комнату свежий воздух.

Луна ярко освещала заброшенные виноградники, выхватывала из мрака очертания далеких гор и крон деревьев. Ветер гнал по небу светло-серые облака, а заодно дарил долгожданную прохладу. Дита с наслаждением ощутила, как растворяются в ночи остатки кошмара, только взмокшая ночная рубашка и дрожащие руки напоминали о страшном сне.

Чуть вдали от окна, у жаровенки, утроили себе посиделки рабочие. Несколько девиц громко хихикали после каждого куплета песенки про распутные нравы девушек из Виковаро. Сам певец устроился на заборчике и перебирал струны лютни.

— Помешали, сударыня? — спросил один из работяг, заметив высунувшуюся из окна Диту.

— Нет, — ответила женщина, — пойте…

«Пусть поют, — подумала она, — если они будут петь — я не смогу заснуть. А спать нельзя…».

Хохочущая молодежь затянула другую историю, в которой русалка и принц полюбили друг друга, несмотря на то, что принадлежали к разным видам. Песня была печальная: русалке подарили ноги, но она лишилась голоса, а потом и вовсе померла. Дита вслушивалась в слова и думала о том, что, пожалуй, не так уж она далеко ушла от этой русалки.

Утро выдалось хмурым, густое покрывало клубящихся туч затянуло небо, грозя вот-вот пролиться дождем. Дита спустилась к завтраку мрачной и раздраженной, но все равно старалась через силу улыбаться Марлене, которая хлопотала возле стола.

— Ну, как сегодня спалось, дочка? — участливо спросила старушка, подкладывая в тарелку женщине молочную кашу, по консистенции и общему виду напоминающую итог чьего-то несварения желудка.

— Нормально, — буркнула Дита, ковыряясь ложкой в густой массе разваренной овсянки.

— А я вот слушала тебя, пока сама не задремала, — улыбнулась Марлена, — но ничегошеньки не услышала. Видать, правильно ты сделала, что себя вчера стиркой да уборкой измотала.

— Угу, — женщина решительно отодвинула тарелку и встала из-за стола. — Простите, Марлена, но у меня совершенно нет аппетита.

Оказавшись во дворе, Дита добрела до ближайшей грубо сколоченной скамьи и уселась на нее, твердо решив дожидаться возвращения Геральта на этот самом месте. Если Марлена была права, и кто-то действительно ее проклял или просто наслал кошмары с целью позабавиться, то ведьмак был единственным, кто мог помочь ей с этим. Еще, пожалуй, оставался Регис, но Дита рассудила, что будет правильнее избавиться от иллюзий насчет вампира.

Настроения в Корво Бьянко были соответствующими погоде. Никто не торопился белить фасад и перекладывать раскрошившуюся плитку, несмотря на все увещевания старательного Варнавы-Базиля. В конце концов, дворецкий тоже махнул рукой и удалился куда-то в недра хозяйского дома, оставив квелых работников.

Звук подков, ударяющихся о дорогу, заставил Диту встрепенуться. Она не думала, что Геральт вернется так быстро, поэтому вскочила со скамьи и побежала в сторону ворот Корво Бьянко. Каково же было изумление женщины, когда вместо ведьмака, на подворье въехал никто иной, как Люсьен — страдалец из Боклера, которому она помогала возвращать яйца Режинальда де Обрэ.

— О! Сударыня Дита! — просиял Люсьен, грузно спрыгивая со спины своего гнедого коня. — А я все боялся, что не застану вас здесь!

Дита разом позабыла о бессонной ночи и навалившейся хандре:

— Как ты узнал, что я здесь? — удивилась она, подходя к мужчине.

— Это не трудно, — Люсьен схватил Диту за руку, крепко и слюняво прижал ее к своим губам и продолжил, — здесь работает одна женщина, муж которой — постоянный посетитель памятника Режинальду. Вот он навестил меня вчера и проговорился, что в Корво Бьянко прибыла заграничная госпожа с необычным произношением, а когда он упомянул еще и необыкновенный цвет волос, то я сразу догадался, о ком идет речь.

— И решил проведать меня? — улыбнулась Дита.