Вино и мандрагора (СИ)

— Слушай! — Умберто похлопал задремавшую было Диту по коленке. — А пойдем погуляем?

— В саду? — нахмурилась женщина. — Не хочу. Там те пьяницы бродят, они противные.

А над роскошным садом Умберто Круазела уже сгустились сумерки, немного прохладные из-за дождика. Слуги бодро суетились, зажигая фонарики и расставляя их вдоль посыпанных гравием дорожек, попутно извлекая разбушевавшихся гостей из фонтана и кустов, в которых те умудрялись застревать.

— Не-а! — Круазель предпринял героическую попытку встать, но у него ничего не вышло. Толстые ноги подкосились, а кресло страдальчески хрустнуло под весом повалившейся на него туши. Но Умберто не сдался и предпринял вторую попытку, гораздо более удачную. — Так вот! — заявил он, протягивая Дите здоровенную лапищу. — Пойдем гулять по городу! Боклер в вечернюю пору просто прекрасен. Так и тянет на романтику!

Дита, не без помощи Умберто, поднялась:

— Ну, идем, — согласилась она. — Только давай возьмем Люсьена…

— Ну-у, — поморщился мужчина, пытаясь обнять Диту за талию, но почему-то промахиваясь. — Не хочу с ним, он вечно ноет.

— А я хочу, — отрезала женщина и повернувшись к беседке принялась высматривать Люсьена. — На меня на днях напали в городе! Так что чем больше со мной будет мужчин, тем лучше.

— Экая озорница вы, сударыня, — Умберто оставил безуспешные попытки обнять Диту, и сложил руки на манер рупора, а затем заорал так, что хрустальные приборы на столах затряслись. — Моутон! Мелкий нытик! Тащи сюда свои яйца!

Подогретая публика ответила на вопль многоголосым хихиканьем и вытолкнула совершенно невменяемого Люсьена.

— Что ж ты так набрался? — всплеснула руками Дита, разглядывая отсутствующую физиономию бедняги, который с трудом умудрялся стоять на двух ногах.

— Я практически не пил, — уверенно заявил Люсьен и пошатнулся.

— А Эст-Эст мой где? — уперев руки в бока, сурово спросила Дита.

Глаза Люсьена пугающе расширились и он оглушительно икнул.

— Ладно, — ворчливо сказал Круазель, хватая и Диту и Моутона под руки, — идемте, проветрим ваши задницы!

Охрана Круазеля попыталась задержать своего хозяина и убедить его остаться дома. Но Умберто только отмахнулся, заявив, что если какая Бестия на него нападет, то он самолично стащит с нее штаны, нагнет и… Накажет по всей строгости правосудия великого княжества Туссент. А потом заорал: «Виват Туссент!» и потащил Диту и Люсьена по вечерней улице…

Впрочем, бесцельно бродить по городу троице быстро надоело, а так как алкоголь подвыветрился из их голов ровно настолько, чтобы им захотелось добавки, двое мужчин и женщина принялись сосредоточенно искать какое-либо заведение, где можно было бы добавить хоть рюмочку веселья.

«Лис-хитролис», который при первом посещении, показался Дите довольно-таки пугающим кабаком, в этот раз выглядел вполне себе презентабельно. Трактирщик изумленно уставился на ввалившуюся в его заведение аристократию, и даже не сразу понял, чего от него хочет Умберто, который громогласно принялся требовать выпивки. Дита поддержала Круазеля, решив, что если уж лечить кошмары вином, так по полной программе, а вот Люсьен весьма трагично икнул и заявил, что больше пить не будет. Тогда Умберто пришлось схватить страдальца за грудки, встряхнуть и объяснить, что он просто обязан выпить за честь прекрасной дамы, коей в тот волшебный миг являлась Дита.

Пойло, которое им преподнесли в трактире, не было похоже на вино. Оно вообще ни на что не было похоже. Грязно-желтая жидкость, налитая в рюмки из мутного стекла, пахла брагой, а вкус ее определить не представлялось возможным из-за исключительной горючести напитка. Однако, невиданная выпивка неплохо подогрела души аристократов и сопровождавшей их женщины.

— Всем выпить! За мой счет! — гаркнул Умберто, вываливая на прилавок трактирщика горсть монет.

Посетители кабака, которых, к слову, было немало, поддержали богача радостными криками. А два краснолюда даже от души пожали Круазелю руку, заявив, что он мужик что надо, и ежели чего, они вполне готовы кому-нить за Круазеля зад начистить. Умберто радостно похлопал бравых молодцев по широким спинам, а потом предложил спеть…

— Опять не дают поспать, — усталое лицо мужчины, оторвавшегося от стола, на котором он дремал, навевало на мысли о глубокой усталости, что было знакомо Дите, поэтому она позволила себе подсесть к несчастному.

— Ну, кто же спит в трактире? — женщина стянула с головы берет и взъерошила влажные волосы.

— А что делать, — печально сказал мужчина, недовольно косясь на Умберто, который обнял двух дородных девиц и вопил про все тех же распутных баб из Виковаро, — я живу недалеко от кладбища, так тоже выспаться не могу… — он мутными глазами заглянул в стоящую рядом с ним кружку и отпил немного.

— Так на кладбище жители вроде тихие, — удивилась Дита, некстати вспоминая Региса.