Вино и мандрагора (СИ)

— Чье имя? — не поняла Дита, но на всякий случай отступила от расстроенного великана подальше.

— Имя того мерзавца, кто, опередив меня, занял место в чертогах вашего сердца! — воскликнул Умберто, принимая героическую позу, от вида которой самые впечатлительные дамы схватились за сердца. — Я вызову его на дуэль и снесу его башку!

Дита схватилась за голову:

— Вот так все и решается, — пробормотала она, исподлобья глядя на аристократа. — Хрясь! И голову с плеч…

— Если речь идет о сердце прекрасной дамы, то да! — горячо воскликнул Умберто и снова схватил Диту за руки. — Прелестница, я для вас ничего не пожалею! Вы будете купаться в роскоши и любви. Вы будете хозяйкой самых роскошных приемов во всем Туссенте…

— Да на такие приемы мне никакого здоровья не хватит! — попыталась возражать Дита, вырываясь из крепких лап Круазеля.

Из собравшейся толпы донеслось отдаленное, но вполне отчетливое:

— Вот дура…

Дита повернулась к Регису в поисках поддержки, и увидела, что вампир бессовестно хохочет, закрыв лицо рукой. И тут женщина вспомнила недавнюю брехню, которая так здорово выручила ее с гвардейцами…

— Умберто, — сказала Дита с самым трагическим выражением лица, на которое была способна, — ты пойми, я люблю другого, просто у нас вышла размолвка, поэтому я пошла с Люсьеном на прием…

Краем глаза женщина заметила, что Регис перестал смеяться и подозрительно косится на нее.

— Я положу конец вашим размолвкам! — немедленно отреагировал Круазель, немилосердно дернув Диту за руки так, что она едва не уткнулась в обтянутую зеленой парчой грудь. — Стерев противника с лица земли! Назови имя!

— Геральт из Ривии, — проклиная саму себя, выдала женщина…

— Наверняка какой-то неотесанный чурбан! — гаркнул медведеподобый аристократ, потрясая кулаком и наливаясь краской. — Жди, прелестница! Не пройдет и недели, как ты будешь свободна как ветер! Но недолго… — добавил Круазель, выразительно подмигнув женщине.

Толпа расступилась пропуская раздувшегося от важности и решительности Умберто, а Дита смотрела на блестящую зеленую спину Круазеля и представляла, что сделает с ней Геральт, когда узнает, что она так его подставила. Вслед за аристократом помчался и обиженный человек, которому на голову надели картину, громко требуя возмещения убытков. Пробежал он, правда, не много: здоровенный кулак Умберто отправил его в царство беспамятства.

Публика начала расходиться. Одни смотрели на замершую Диту с осуждением, некоторые с восхищением, а несколько добротно одетых молодок с откровенной завистью.

— Признаюсь, я на миг подумал, что ты сейчас ткнешь пальцем в мою сторону, — тихо сказал женщине неслышно подошедший вампир.

— Была такая мысль, — призналась Дита, поворачиваясь к Регису. — Но мое слабоумие сыграло со мной злую шутку, и я сама себе подписала смертный приговор. Радует одно: я видела, как убивает Геральт, и знаю, что это будет быстро… Хотя, не исключено, что очень больно.

Регис сочувственно улыбнулся, приобняв расстроенную сверх меры женщину за талию:

— Я думаю, что спокойная беседа в более приватной обстановке сможет охладить пыл этого ретивого молодого человека…

Дита нервно хохотнула:

— Он мне сделал предложение после одного дня знакомства. Который мы провели в пьянке и шатанию по кладбищу, Регис. Если что-то и может остудить его головушку, так это погружение в ледник, но никак не беседа.

Их негромкий разговор прервал бледный и испуганный Люсьен, наконец избавившийся от порванной картины:

— Сударыня, — он слабо улыбнулся женщине. — Рад вас видеть! Я очень переживал, чтобы с вами не приключилось беды… Я проснулся на городском кладбище, представьте! Напугал какую-то почтенную матрону, которой показалось, что я ейный давно усопший супруг, восставший с того света, ибо спал я на его могиле…

— Очень печальная история, — покачал головой Регис.

— Так и есть, сударь, — тяжело выдохнул Люсьен. — А потом я пошел к своему знакомому, в конюшню, где мы оставили лошадей, и он сообщил, что вы свою кобылку так и не изволили забрать. А потом ко мне явился Круазель…

— Что произошло дальше, я примерно понимаю, — Дита поправила сбившуюся после бурных признаний Умберто прическу. — Я из-за лошади тебя и разыскивала… Видишь ли, мне бы хотелось забрать ее, но я совершенно не знаю города и не запомнила где находилась та конюшня…

— Известно где, — чуть повеселел Люсьен, — возле Меттинских ворот.

— Я знаю где это, — тут же отозвался Регис, поправляя ремень своей сумки, набитой травами, с которой по-прежнему не расставался. — Заберем ее и поставим в конюшню к Ориане, она не будет против… Можем идти.

— Постойте, милсдарь, — Люсьен приосанился и повернулся к вампиру. — Не хотите ли вы прикоснуться к великому и посетить памятник Режинальду де Обрэ? — спросил Моутон, бросая на Региса красноречивые взгляды. — Для вас, как для друга очаровательной Диты, посещение совершенно бесплатно. Мы в Боклере не забываем добрых дел. А вам, как человеку в летах, это может пригодиться, так сказать… Для улучшения качества жизни в вашей интимной сфере, — добавил мужчина, слегка порозовев.