Вино и мандрагора (СИ)

Не привыкшая к длительным верховым прогулкам, Дита уже с трудом ощущала собственный зад, когда, наконец, сперва услышала, а потом и увидела приближение города. Горластые петухи оглашали своим криком всю округу, а им вторил надрывный собачий лай. Зеленый, наполненный жизнью край встречал гостей ярким солнцем, чьи лучи играли на листьях винограда, хохотом босоногой ребятни, который летел из небольшой деревни, скрытой между двумя покатыми холмами, и жутким ревом.

Дита не сразу поняла от чего переполошились ее спутники, и занервничала ее крапчатая лошадка, отличавшаяся кротким нравом. Но когда поняла, то почувствовала, что хочет смыться подальше из краев, где живут такие чудища…

Всадник на мчащейся во весь опор лошади казался крохотным на фоне монстра, который длинными прыжками спускался за ним с холма. Из глотки чудовища вырывался клокочущий вопль, который прервался, стоило ему врезаться в ветряную мельницу. Раздался душераздирающий грохот и великан, пробив стену мельницы, выскочил с другой стороны, окруженный облаком пыли, извести и летящих камней. Испуганная лошадь, сбросила седока, и тот, хрустнув латами, покатился по земле.

— Один на великана?! Дурак! — ведьмак дал шпоры Плотве и лошадь рванула вниз.

Мильтон и Пальмерин последовали его примеру, а за ними в бока своей крапчатой кобылки ударила и Дита, возможно из-за того, что страх напрочь лишил ее возможности соображать. Неуклюже подпрыгивая в седле, женщина таращилась на невиданное зрелище.

Великан наступал на оглушенного падением рыцаря. Дита сумела разглядеть на голове чудища шлем с нелепо раскачивающимися павлиньими перьями, цепи и ремни, пересекающие голую грудь, излишне длинные для его тела руки, прежде, чем израненная мельница с неприятным хрустом опустилась на голову своего обидчика. Ветряк печально покатился по земле, будто брошенная на землю монетка, и завалился, уткнувшись в ограду.

Женщина придержала лошадь, которая, по счастью, не сбросила нерадивую наездницу на первом же скачке, но тут же едва не свалилась сама, когда великан разнес остатки мельницы и выпрыгнул из-под каменного завала, размахивая мельничным жерновом. Дита хорошо представляла себе, что бывает, когда чья-то голова сталкивается с тяжелым предметом, поэтому мысленно попрощалась с рыцарем, который, покачиваясь, поднялся на ноги и героически обнажил клинок. Меч казался зубочисткой на фоне великанской туши, а сам герой едва ли достигал монстру до пояса. Великан занес жернов. Дита закрыла глаза и уткнулась в гриву крапчатой…

— Эй, туша! — гаркнул ведьмак, перекрыв своим голосом окружающий шум. — А ну пойди сюда!

Дита не могла себе представить, что возможно такое сражение. Геральт уверенно двинулся на великана, который, казалось, опешил от такой наглости. Впрочем, монстр быстро пришел в себя и попытался расплющить ведьмака жерновом, но Геральт оказался не так прост. Ловко поднырнув под ручищей чудовища, ведьмак полоснул его по голому брюху мечом, а еще спустя миг, возник у великана за спиной. Дита не видела, что сделал Геральт, но разозлил он монстра не на шутку. Забыв о невезучем рыцаре, великан с утроенной яростью бросился на ведьмака, который принялся кружить вокруг чудовища в диковинном танце. Клинок Геральта сверкал на солнце и двигался так быстро, что превращался в сплошной золотой вихрь, несущий смерть всякому, кто попадет под него.

Мильтон и Пальмерин тоже схватились за мечи. Они то и дело пытались атаковать великана, сбивали его с толку криками, грохотали рукоятками клинков о золоченые нагрудники. Монстр терялся, крутился на месте, не понимая, кого из врагов убивать первым.

А потом случилось невероятное: Геральт подпрыгнул, как дикий кот, оттолкнулся от полусогнутой ноги великана, в полете уклонился от взмаха чудовищной ручищи и вогнал клинок в шею противника по самую рукоять.

Из горла чудища вырвалось клокотание, и великан рухнул, как подкошенный. Геральт покатился по земле, но тут же вскочил, готовый продолжить бой. Вот только противник был уже мертв.

Дита легонько ткнула свою лошадь пятками в бока, но кобыла наотрез отказалась идти туда, где лежал труп чудовища. Тогда женщина слезла с нее и, прикрутив поводья к ближайшей изгороди, подошла к мужчинам сама.

— … Это не обычный великан, а знаменитый Голиаф! — рассказывал Геральту Мильтон, в то время как Пальмерин помогал подняться рыцарю, который был бы мертв, если бы не подоспевший вовремя ведьмак. — Он отступил от рыцарских обетов, за что Владычица Озера прокляла его и превратила в великана… Он спускался с гор и прежде, но довольно редко…

— Как-то самонадеянно выступать в одиночку против великана, — заметил Геральт, разглядывая слегка перекошенное лицо храбреца, которое едва угадывалось из-за погнутого забрала.

Дита тоже взглянула и подивилась тому, насколько рыцарь был молод и, судя по всему, хорош собой, хотя впечатление слегка портил разбитый нос и кровь, в которой был измазан храбрец.

— Я выступил против него ради любви прекрасной дамы, — высокопарно заявил юноша и пошатнулся. Пальмерин крепко ухватил парня за плечи.