Виноградные грезы. Найти и потерять

– Что? – заигрывая, спросил он.

– Танец?

Из динамиков играла одна из моих любимых песен: Reamonn – «Star».

Дьявольский огонек блеснул в его зеленых глазах. Рэтбоун кивнул и закружил меня в танце.

Глава 8

Я шлю сигнал бедствия,

Потому что наше время на исходе.

© Hurts, «S. O. S»

СТИВЕН

Балкон. Шум улицы перебивает мысли. Ари раскинула руки вдоль перил и смотрела вдаль. Я подошел к ней, зажал между пальцами сигарету, обнял. Малина… Карамель… Влюбленность.

– Жарко, – сказала Ари. – А ведь ноябрь.

– Привыкнешь, – быстрее, чем подумал, ответил я. И вновь завел надоевшую мне самому пластинку: – Есть же шанс, что ты вернешься в Москву и продлишь визу? Или приедешь снова, через год…

Волоски на руках Ари встали дыбом. Лицо побледнело. Она прищурилась, словно дикая кошка, и отчеканила:

– Нет. Туда я не вернусь.

– Упрямая, – попытался пошутить я.

Ари отстранилась. Обняла ладонями плечи и ушла в комнату. Ничего нового. Я проводил ее взглядом, безнадежно вздохнул.

Если ты не откроешься мне, Ари, если мы не поймем, что делать, новую осень ты встретишь не здесь, не со мной. От этих мыслей горько. Но что я мог сделать? Я обещал бороться, но вновь и вновь натыкался на стену.

Вчера я устроил красивое свидание на крыше. Помнил, что Ари мечтала посетить высотку в Сан-Диего, и надеялся, что ночной Лос-Анджелес ей понравился. Я хотел, чтобы Аристель помнила обо мне что-то хорошее. Ее чувства неистовы и чисты, она влюблена впервые. А я честно пытался относиться к отношениям, как к легкому роману. Через три месяца Ари уедет, вернется в свою жизнь, найдет подходящего парня. Я же буду помнить ее, как свою музу. И будь я циником, подобно Джераду, проблем бы не возникло. Но я привязался. Какое у нее прошлое? Что она планирует делать? Не будет же она вечно прятаться в квартире и танцевать у зеркала?!

Сомнения портили идиллию. Ари нечего терять. А у меня на кону все.

Надо посоветоваться с Джерадом.

– Я не могу ее бросить.

Джерад приподнял воротник куртки, спасаясь от ветра. Посмотрел искоса: ты серьезно? И затянулся сигаретой.

Мы курили у входа в студию. Я открывал душу, а Джерад, как обычно, в нее плевал. Но сейчас его цинизм был полезен.

– Я спас ее дважды… трижды, – объяснил я. Пальцы озябли, и, докурив, я спрятал ладони в карманах куртки. – Ари из-за меня приехала, из-за меня осталась…

– Стив… – Джерад поморщился, словно от боли, и потрепал меня по плечу. – Она не Аарон. Не нужно перекладывать одну трагедию на другую…

Андерсон не успел договорить. Я вцепился в его куртку и замахнулся для удара. От ярости пересохло во рту. Как он смеет?! Я тряс сукиного сына, собираясь впечатать кулак ему в морду. Он не знал Аарона!

– Эй, остынь. – Джер зажал в зубах сигарету и выставил руки вперед. – Твой друг был болен и нуждался в помощи. А девчонка села тебе на шею.

И как это понимать? Я отпустил воротник куртки и вопросительно уставился на друга.

– Скажу, как это выглядит со стороны, – медленно начал Джерад. Он знал: если я на взводе, вопрос времени, когда я взорвусь. – А ты это… не срывай злость на мне и не порть товарный вид. Окей?

– Окей, – нетерпеливо бросил я. – Говори.

– Итак… В кого ты, мать твою, превратился?! – размахивая сигаретой, заорал Джерад. – Ари то, Ари се. Молчу про контракт. Ты ходишь по тонкому льду, Рэтбоун! Помнишь, кто ты? У тебя карьера. Друзья. Поклонники. Ты звезда! А она? Кто она такая? Ничего о ней не знаешь, а малышка Ари и не собирается рассказывать о трудном детстве. Или какие проблемы заставили ее поставить цель «хочу спать со знаменитым музыкантом»? – Джерад кинул окурок на асфальт и пошел к зданию. – Будь я девчонкой, – сказал он напоследок, – тоже выбрал бы путешествовать по миру с вокалистом рок-группы, а не учить уроки.

Ну уж нет. Ари совсем не такая!

Догнав Джера, я дернул его за плечо.

– Еще? – спросил друг.

Он сверкнул болотными глазами, оскалился и схватил меня за воротник, как я его минутой ранее. Но бить меня Джерад не собирался. Вместо этого он молча впихнул меня в комнату отдыха на первом этаже, и я приземлился на белый диван. Джерад встал напротив, хищно ухмыляясь.

Его слова хлестали, словно ветки:

– Правды хочешь? Всем плевать, что ты счастлив. Сюрприз! Нет, не плевать: они не хотят этого. Особенно твои фанатки.

– Эм… – протянул я. – Ты обдолбался? Что несешь?

Джерад рассмеялся. Из-за плохой работы кондиционера капли пота бежали по его вискам и острым скулам. Я вытер свое вспотевшее лицо. Мне чертовски не нравился этот разговор. Но встать и уйти я не мог – друг словно умел гипнотизировать, и мне было любопытно, что он придумает.

– Да-да, – торжествующе говорил Андерсон. – Все потому, что это конец. Для них конец. Рухнувший мир, разбитые мечты.

– Они когда-нибудь разлюбят меня!

– И на смену им придут другие. Ты секс-символ. Тот, на чьи плакаты дрочат, тот, о ком сочиняют фанфики. Те пошлые истории о сексе в первую ночь знакомства…

Я сглотнул.

– И для всех лучше, чтобы все оставалось так, как есть. Намного дольше.

– Но…