Виноградные грезы. Найти и потерять

Ее квартира однокомнатная, вернее, там и комнаты не было: спальня также гостиная и кухня. Со стен кусками слезла краска, на полу – горы грязного белья. Окно треснуло по краям, подоконник в разводах от затушенных сигарет, кровать завалена тряпками, а цвет простыней – грязно-серый. На столике газеты и задрипанный черный мешочек. Слева – дверь в ванную. Кухня из трех столешниц и ржавого холодильника. Отопления почти не было. Ари наверняка замерзла.

Инстинктивно решил накинуть пальто на ее голые плечи, но замер под презрительным взглядом.

– Рад видеть. – Я прокашлялся. Ладони вспотели, сцепил их замком.

– Не могу сказать, что это взаимно, – натянуто улыбнулась Ари и села на кровать. – Что-то еще?

– Извини за вчерашнее…

– Забыли. – Она достала сигареты, легла и закурила. – Как тебе моя новая жизнь? Все мои мечты сбываются. – Ари опять села, изучая меня и размахивая сигаретой. – Хотела уехать из России – уехала. Хотела парня-звезду, чтобы трахал не только мои мысли, но и меня, – так трахал, пока не надоело.

Я собрался возразить, но Ари продолжила:

– Я мечтала танцевать, помнишь? Танцую! Я грезила о своей студии… Но кручусь на шесте.

Бессилие и злость проникли в легкие с промозглым воздухом. Она обвиняет меня?! За ее решения?! Ари отравила себя, уничтожила, привела в эту точку. Наверное, в сердце Аристель вообще не осталось любви.

– Любовь… – Она угадала, о чем я думаю. – С первого взгляда и навсегда. Я мечтала… – Ари вновь легла на постель и, перевернувшись на живот, улыбнулась: печально, измученно. – Ты веришь в любовь, Стивен?

– Не надо меня стыдить. Ничего нельзя вернуть или изменить, можно только исправить. Что я и хочу сделать.

Ари курила и качала головой. Ее глаза блестели, но она успевала перехватить слезы ладонью. Я уже не злился. Она несчастная, одинокая… Все не просто так, верно? То, что я нашел ее. Я буду рядом. Если она позволит…

– Вот и поговорили. – Она затушила сигарету о ножку кровати, встала и указала на выход: – Тебе пора, Стивен.

– Милая… – Я, не осознавая, подошел к ней. Столько времени мечтал обнять и сказать: – Я сожалею.

Ее руки затряслись. Ари словно очнулась ото сна, где происходящее под ее контролем, и теперь она не знала, что делать. Я дотронулся до ее плеча, но Ари замотала головой и убежала в ванную. Хлопнула дверь, щелкнул замок.

Я остался.

АРИ

Нашел. Вернулся. И понятия не имеет, через что прошла его фанатка. Три года беспросветной тьмы. Три года… Ха. Вся моя жизнь. Я не злилась на Стивена, ведь сама во всем виновата. Поломанная. Слабая. Отталкивала его, чтобы спасти.

Слезы текли, размазывая макияж. Знобило. Оглядев маленькую ванную со сколотой плиткой, тесной душевой кабиной и грязным зеркалом, я увидела на краю раковины пакетик. Тошнота подкатила к горлу, я приняла полчаса назад. Но если не повторю, то рехнусь. Воспоминания, мысли… Какого черта Рэтбоун играет благородного рыцаря?

Наркотик под названием Neon Cloud – «Неоновое облако» – стал моим другом последние несколько месяцев. Я не узнавала, что в нем намешано, «облачко» дает энергию и силы. Но переборщить, а также подсесть – легко.

Я глянула в зеркало: забавное, наверное, зрелище – увидеть бывшую фанатку в стрип-баре. Горько усмехнувшись, сжала кулаки. Отлично помнила о передозировке, но его зеленые глаза могут свести меня в могилу и без наркотиков. Лучше быть подготовленной, не думать о возможности снова быть со Стивеном Рэтбоуном.

Пакетик на раковине опустел.

Когда я вернулась из ванной, Стив терпеливо ждал.

– Знаешь…

Я старалась не смотреть на него.

– В тебе нет ничего особенного, фронтмен рок-группы. Возвысился над простыми смертными, такими, как я. Но ты, – я усмехнулась, – обычный. – Колкости расстроенной девчонки? Сломленной девушки. – И песня твоя – вранье. Нет никакого лекарства.

Осмелилась взглянуть. Он замер. Поджал губы. Злился? Пусть. Не понравилось? Мне тоже не нравится, что он вновь ворвался в мою жизнь. И будто не изменился совсем. Насмешка, ведь я – другая.

Ему, наверное, нравится думать, что по щелчку пальцев и десятком добрых слов вернется милая Ари. Я потерла лицо, переключая внимание на физическую боль. Не надо ложных надежд. Ни мне, ни ему.

– Сомневаюсь, что любила тебя!

Пусть шумные соседи знают, что и в моей квартире скандалят. Но Стив не закричал в ответ. Он рвано выдохнул, покачал головой.

Поверь! И уходи.

Руки дрожали, сердце билось быстро-быстро. На лбу испарина. Не нравится мне…

Я села на кровать, сдавленно прошептала:

– Это была игра, вызов, глупости. Но не любовь.

Стивен поднял подол пальто и присел передо мной. Я испугалась. Рассматривала свои пальцы. Не наговорить бы лишнего.

– Ари… – Он коснулся щеки. Холодное прикосновение напомнило о самых теплых днях. Упасть бы в его руки и позволить увести отсюда. Вернуть то, что было. Так просто. И нереально.

– Отвали! – Я махнула рукой. Надоедливая-муха-Стив, даже окно для тебя открою.

Уходи. Уходи. Уходи.

– Уходи. Прошу.