Виноградные грезы. Найти и потерять

– Больно, наверное, – сказал он и поставил мою ногу к себе выше колена: острая шпилька впилась в ткань его брюк. – Но я потерплю. – Обхватил голень, крепко стиснул, до красных следов на коже.

Горячий шепот, интимность момента, мы в коридоре… Мне нравится эта традиция. Я прикрыла глаза: его ладонь скоро окажется под моим платьем…

Но щелкнул ремешок.

– Вот и все, можно приступать к официальной части свидания!

Вторая босоножка свалилась на паркет.

Я открыла глаза, увидела довольного Стивена и захотела запустить в него своей обувью. Все музыканты такие жестокие?!

– Закрой глаза, Ари.

Шелк коснулся век. Стивен завязал концы повязки и провел по моему лицу – подушечки мозолистые от струн гитары. Скользнул ниже – по шее, плечам, рукам. Пока я вновь не успела раззадорить фантазию, он повел меня в неизвестном направлении.

Довериться. Душевно и физически.

Стивен снял повязку, и мне понадобилась минута, чтобы привыкнуть к полумраку. Свечи на полу, кровать усыпана лепестками красных роз, низкий журнальный столик на ворсистом ковре. Бокалы, бутылка минеральной воды и две тарелки, накрытые металлическими крышками на белой скатерти.

Я обрадовалась, что ужин пройдет не за обеденным столом: смогу касаться Стивена, быть максимально близко.

Мы сели на ковер, и Стив обнял меня за талию. Вероятно, он подумал о том же.

– Великолепно! – ахнула я. – Сюда бы подошло вино.

– Я не пью, – ответил Рэтбоун, и я нахмурилась. Раньше пил. – Купить тебе вино? – спросил с железом в голосе.

– Нет. – Я растерянно покачала головой. Что с ним? – Ты прав. Лучше сохранять трезвый рассудок, – Я нервно усмехнулась и подняла крышку. – Ты готовил?

– Заказал еду в ресторане, – честно признался он.

– А я надеялась, там яичница. – Я вспомнила наш первый ужин.

Стивен улыбнулся уголками губ и подал мне бокал:

– Принцесса, прошу.

– То «ангел», то «принцесса».

– Это не так банально, как «малыш» или «солнышко». Да, малыш?

Я скривилась, а Стив засмеялся.

– Да уж, лучше «ангел».

– Ты мой свет. – Он торжественно произнес: – За новое начало!

– За начало, – согласилась я, ударив по его бокалу своим.

Равиоли оказали вкусными, а поведение Стивена вызывало восторг. Он и раньше был внимательным, но я не чувствовала, что он воспринимает меня всерьез. Между нами стояло прошлое. Сейчас он, надеюсь, готов навсегда смириться с тайнами Ари Тешер.

– Я придурок. Извини меня. За все.

– Пожалуйста, оставь это. – Неуютно разговаривать по душам, непривычно. Я мяла салфетку и сильно краснела.

– Только ангелы прощают грешников и говорят им: «Оставь это».

– И влюбленные женщины…

– Они и есть ангелы.

Я натянуто улыбнулась, погладив Стивена по колючей щеке. Какой я ангел, если именно он, подобно хранителю, спасает меня в который раз?

Он перевел взгляд на мою руку:

– Браслет? Тот самый, что я подарил?

Кивнув, позволила ему рассмотреть украшение.

– Почему не продала его?

Удивление обижало.

– Не смогла.

Стив резко выдохнул, снял очки, сжал переносицу. Вновь надел их и отвернулся. А я поспешила сменить тему: заговорила о творчестве Grape Dreams. Похвалила недавнее выступление с песней «Солнечный свет» и предложила записать «Цветочные облака», раз ему понравилась моя мелодия. Я больше не злилась, что он извлек выгоду из расставания. Для артиста лучшая терапия – написать песню. Ему тоже было больно.

Закончив с едой, мы переместились на кровать, удобно расположившись среди подушек, и Рэтбоун спросил:

– Ты веришь в «раз и навсегда», Ари? Когда я не смог забыть тебя, – он накрутил на палец мой локон, – поверил.

К горлу подкатила обжигающая волна. Выступили слезы. Я посмотрела на веселого Стивена, до боли прикусив губу. Думаю, в моем взгляде собралась невысказанная боль, потому что он замолк на полуслове.

Рэтбоун говорит про судьбоносную встречу мне? Девушке, которая надеялась на «раз и навсегда» с ним?! Позже, в Чикаго, страдания по вокалисту рок-группы показались глупостью. Но когда-то я верила! В любовь, в его слова, в счастье!

Лицо горело. Я отвернулась, выдохнула. Злость быстро отступила, а силы покинули. Чересчур много эмоций, истощенный организм перегрелся.

Смахнув слезы, я ровным тоном произнесла:

– Моя теория проста: человек остается в сердце, если мы его полюбили. Он может поменять роль: из любимого стать родным, из родного – воспоминанием. Выгнать кого-то из сердца невозможно, но перевести в другой ранг – вполне. Когда-нибудь и мы переведем друг друга: в бывших возлюбленных или родных людей.

Притянул к себе. Его уверенные руки, крепкое тело, горячее дыхание. Все твердило о безопасности и помогало понемногу отпускать боль.

– Ты родная мне, Ари.

– Родные – твои родители: они давно любят и ценят друг друга. Вечный союз. Почему ты так смотришь?

Стивен хмурился. Свечи отражались в стеклах его очков.

– Ты сказала: «Твои родители».

– Ну да, у тебя хорошие родители? – Я дернула плечами.

В солнечном сплетении закололо. Опасный оборот.

– Мои – да. Они фермеры в Техасе. А кто твои родители?

– Ты знаешь…

Ох, не порть вечер! Ладно, я испортила, незачем было откровенничать.