Виноградные грезы. Найти и потерять

– В том-то и дело, я ничего не знаю! – Он повысил голос, но старался говорить мирно. Проворчал: – Таинственный бизнесмен… Он не ищет тебя! Разве это нормально?

– Я сменила имя.

Стивен тяжело вздохнул, будто говорил с неразумным ребенком.

– Мне казалось, мы начнем доверять друг другу…

– Что-что, казалось? – Извини, дорогой, но обещание, данное себе несколько лет назад, я нарушать не собиралась. – По твоей логике, я должна все рассказать. Должна. Просто так. Потому что ты, черт возьми, соизволил дать отношениям вторую попытку!

– Вторую попытку дала ты. Не заводись.

Его спокойный голос – куплет. Что ж, мой припев будет громким:

– И это дает право спрашивать?! Закрой навсегда тему о родителях! О моей прошлой жизни! Ты принял меня, так уважай мой выбор!

Стивен молчал. Я уставилась на свечи. Они плясали из-за легкого ветерка. Усмехались, словно шептали: «Испорченная. Отвратительная».

– Ари, прости. Мне хочется защитить тебя. Вижу твою хрупкость и забываю, какая сильная ты внутри.

Я стиснула зубы. Сильная! Тогда бы я все рассказала и не боялась остаться в его памяти жертвой. Назовет ли он меня сильной, если увидит в депрессивном эпизоде, в ломке, в… Нужно догнаться. Вернуть легкость. Я вскочила. Он здесь… Как я могу? Нет…

Забыть. Забыть-забыть-забыть!

Я кинулась к Стивену и поцеловала. Достаточно разговоров. Отвыкнув от нежности, я была напориста: прикусывала его шею, расстегивала пуговицы, дергала ремень.

– Мы не съели десерт, Ари.

– Я твой десерт…

Стивен мягко отстранился. Я упала на простыни, сжав лепестки роз. Какого черта?! Он отнес на кухню пустые тарелки и принес новые – с чизкейком. Сел на ковер, а я осталась на кровати, не притронувшись к еде.

– Мы не договорили. Я не все тебе сказал.

– Не надо…

– Выслушай, пожалуйста, – сдавленно попросил он, и я волнами испытала тревогу – за него. – Ари, мне невыносимо, что наша первая за долгие годы близость случилась не в романтичной обстановке. Я очень… сожалею… – В голосе звенело раскаяние. – Стереть бы эту ошибку, как и ту, что я совершил три года назад. И плевать мне, почему ты сбежала из дома. Главное, ты рядом. – Он сел ко мне и погладил запястье. Я накрыла его ладонь своей. – Мне бы хотелось исправить то, что случилось. Но единственное, что я могу – это любить тебя. – Прошептал: – Всю тебя. Ты теперь не девчонка, Ари, ты изумительная женщина. – Он замолчал, мягко улыбаясь. – Ты повзрослела…

Не выдержав, я фыркнула.

– Сохранила свет…

Я фыркнула громче.

– Мы перешагнем через преграды вместе. Так мы должны были перешагнуть мой контракт и твои секреты. – Он посадил меня на свои колени и добавил: – Верю, ты расскажешь мне правду, когда-нибудь.

Никогда, Стивен. Никогда.

Ему не надо терзаться. В то время мы и обстоятельства были другие.

– Не упрекай себя, Стив. На твоем месте я бы поступила так же.

– Ангел, не оправдывай грешника.

СТИВЕН

Лепестки роз запутались в ее волосах. Я сдержался от идеи скорее избавить Аристель от платья. Сегодня ее ждет ночь любви.

Я надел очки, чтобы видеть идеально даже в полумраке, и любовался румяными щеками Ари, рассматривал каждую родинку и шрамик. Словно пытался восполнить в памяти пробелы. Тяжелые вздохи один за другим вырывались из ее груди. Ари устала лежать: выдернула мою рубашку из брюк, расстегнула ремень.

Аристель и раньше хотела всего, сразу и скорее, по неопытности. Теперь торопилась из-за привычки – чужое удовольствие на первом месте.

– Стив… – простонала она.

– Не торопись.

Ловила губами воздух, терлась бедрами о мои, гладила торс – все, чтобы заставить действовать решительнее. Так ничего и не поняла… Успела привыкнуть: мужчины ни во что ее не ставят. Она не более чем игрушка для удовольствия. И позволяет, забыв, как это – иначе. Я покажу, вернее, напомню: иначе – когда любят, ценят, думают о партнере.

Я помнил, с какой нежностью она позволяла мне овладевать ею снова и снова: мы занимались любовью в самом чистом и порочном смысле. А на полу в коридоре она давала трахать себя. Я испугался, что потерял ее навсегда. И решил возвращать.

Сейчас я осторожно целовал Ари, прогоняя неистовую потребность отдаться, словно я один из клиентов. Вслед за волной мыслей во мне поднялась волна ярости: насколько нужно измучить человека, чтобы он перестал быть личностью? Стер границы моральных принципов.

– Ты напряжен. – Ее голос как мед. Призывно раздвинула ноги.

– Не спеши, Ари.

– Я не понимаю, чего ты ждешь. Ты не хочешь меня? – Голос искрился обидой, Ари едва не плакала.

Милая…

– Я чертовски сильно хочу тебя, Ари. И люблю. – Признание далось так естественно и так приятно звучало, что я повторил: – Люблю.

Она поняла, что я настроен серьезно. Выпрямила колени, убрала руки. Ари и дышать стала иначе – глубоко, спокойно.

– Ты центр моей вселенной, Ари, – прошептал я, медленно расстегнув застежку ее платья. – Сегодня. Завтра. Всегда.

Избавил от наряда, восхищенно выругался. Она доверилась мне и будто стала еще сексуальнее в черном кружевном белье.