Виноградные грезы. Обрести и сохранить

Заинтригованный, я поднялся в VIP-ложу. Сел на диван, заказал колу.

Рваный электробит дополнил женский манящий тембр[41]. В центр танцпола выехала прямоугольная платформа. Гости клуба переговаривались, предвкушая интересное выступление. Я предвкушал тоже. Все софиты устремились на пустую сцену… Нет. Пригляделся. В центре – стальной блестящий шест. Опять стриптиз? Ари, Ари… Не смей раздеться, иначе… Я сжал бокал. Мокрое стекло скрипнуло под пальцами.

FKA Twigs рвала колонки томным голосом, наполняя клуб мистической атмосферой. Ари направилась к шесту. Она в черном боди и в колготках в крупную сетку. Волосы убраны в пучок, на лице много косметики и холодная решимость. Зал аплодировал, свистел. Вкупе с громкой музыкой, я не расслышал стук высоких каблуков и лязг… длинной железной цепи, которую Аристель тащила за собой на сцену.

Я едва усидел на месте. Что она собирается делать?! Узнал через секунду: Ари накинула цепь и притянулась к стальному шесту, как магнит. Обвила цепь вокруг себя, кольца били ее, оставляя на нежной коже красные полосы. Ари совместила привычную стрип-пластику, элементы современных танцев и насилие над собой. За что… Почему…

Она обвила цепь вокруг запястий, как кандалы, закрутила другой конец на шесте и танцевала, насколько позволяли связанные руки.

«Она наказывает себя, – понял я. – За смерть подруги».

Отвратительно. Жестоко. Печально. Возбуждает?

Член напрягся, и я был рад, что сидел один. Похоть пятнами пота стекала по спине. Никогда чужая боль не казалась мне сексуальной, но все, что делала Ари, – сексуально, добровольно, – меня будоражило. Она извивалась у шеста, пытаясь вырваться из наручников, в которые сама себя заковала. Символично. Издалека я видел: ее запястья покраснели, а на серебряной стали блестели капли крови.

Вскочить и освободить Ари? Да, следовало бы. Накрыть своим пальто, увести, отчитать… Но я сидел и смотрел, трогал эрегированный член и матерился сквозь зубы. Представил: никого, кроме нас, здесь нет. Она танцует для меня. Отдает свою боль, и я напитываюсь, чтобы освободить ее. Искоренить чувство вины, подарить свободу.

Я прикрыл глаза и представил, как тяну за цепь: Ари подползает ко мне, смотрит огромными карими глазами, мой олененок; я хватаю ее за волосы, она стонет…

Бокал выпал. Сладкая газировка разлилась по дивану.

– Твою мать. – Я вскочил и вытер обрызганную штанину.

Подойдя к перилам, дальше смотрел выступление. Ари прогибалась, дергала цепь – не могла освободиться. Ее тело ласкало шест. Порочно, сладко. Я пропустил сквозь зубы воздух. Смотреть и не трогать – пытка. Ее аппетитные бедра, тонкая талия, красивая грудь. Я трахал ее утром, но опять хотел. Нежно, жестко – как попросит.

Ари в мою сторону не смотрела. Она потянула железную цепь, оттолкнулась и обхватила ногами шест. Повисла вниз головой, и резинка соскользнула с волос: ее темные локоны рассыпались, касаясь сцены. Ари медленно спустилась и легла. Секунды не двигалась, и я не дышал тоже.

Песня заканчивалась, и Ари отвернулась, перекрутив цепь на груди. Приподняла бедра и провела ягодицами по шесту, медленно поднимаясь. Черт подери. Я вцепился пальцами в перила. Сердце гулко билось.

Приват-комната. Я и она. Удастся заманить ее сегодня? Последние аккорды. Певица выдохнула последние слова. Ари прекратила бороться. Сползла по шесту. Голова откинута назад, грудь вздымалась под тяжестью дыхания. Свет погас. Рассеялся по клубу. Тишина. Восторг публики.

Перегнувшись через перила, я увидел похоть в глазах мужчин. Многие отправились на поиски разрядки, а сладкие девочки любезно шли с ними в приват-комнаты. Ревность похожа на ртуть. Кто-то обязательно планирует заполучить ее.

Я ринулся вниз по лестнице, искать мой солнечный свет. Или, точнее сказать, лунный?

В висках шумела кровь. Я представил ее тело. Тонкие запястья, выпирающие ключицы, хрупкая шея. «Если ты… Я не против», – сказала она однажды. О да, я точно не против. Ты наказываешь себя за смерть Асоль?

Не надо. Я накажу тебя сам.

Ари

Завязка от наркотиков – это когда после выступления перебинтовываешь запястья, но охота перемотать бинтами все тело и стиснуть потуже, чтобы потерять сознание. На сцене мне было хорошо: музыка, танец, боль – я отвлеклась. Но слабость, как при простуде, и одышка напомнили: мне далеко до полного восстановления. Главное, не сорваться. Не выбрать легкий путь.

Я переоделась и, пошатываясь, спустилась из гримерки к бару. Выпью что-нибудь и отрублюсь в своей студии. Отличное завершение вечера.

– Коктейль, любой, – позвала я темноволосого бармена, – водки туда побольше. Утомительная ночка!

– Документы, – ответил бармен и отдал двум парням, на вид подросткам, их напитки. Ясно. Он из новых, «клубных». Сопляк.

Я поправила вырез на платье. Никогда в Cotton Candy у меня не спрашивали документы. Это мой второй дом, черт возьми!

– Ты не понял, – объяснила я неопытному сотруднику, – я здесь работаю. Мне без документов можно все, что захочу. И без денег.