Виражи эскалации

Особые виртуозы норовили продлить «удовольствие», подзавивая…

На какое-то время поисковые мероприятия противника потеряли устойчивость, а для части тактических групп и отдельных вертолётов оказались полностью расстроенными.

К неожиданности американцев, «Гормоны» даже «огрызнулись». В тех же правилах игры.

Гидрология по-прежнему сохранялась IV типа – «очень плохая». Чтобы «пробить» температурный скачок погружаемой гидроакустической станцией, пилоты «Камовых» держались ниже положенных инструкцией «двадцати метров», игнорируя предупреждающую звуковую сигнализацию «опасная высота». Воздушная подушка под вертолётом, при висении над водой наиболее слабая, и «привязанные» к морю кабель-тросами спускаемых ГАС вертолётчики чувствовали себя куда как более неуютно.

Проносящийся ревом истребитель… и 7-тонный Ка-25 начинает раскачивать, трясти, машина норовит просесть вниз, с угрозой падения.

«Харриер» уходил на вираж…

Вертолёт клюнул носом, заскользив на уклон, теряя высоту. Пилот лихорадочной дачей педалей и отклонением ручки циклического шага винтов восстанавливал положение, парируя крен. В эти недолго-долгие секунды аврала показалось, что края лопастей, вздыбив вихри водяной пыли, всё же успели «скосить» пенные барашки верхушек волн, настолько всё вертелось на грани и мизерах!

Машину ещё немного протянуло вперёд и, наконец, выровняло.

Непристёгнутого штурман-гидроакустика, работавшего с выпущенной станцией ВГС-2 в грузовой кабине, покидало там, поколотив об углы аппаратуры…

– Командир, сматываем?! – взвыл он матерно, сунув голову к креслам пилотов. – Видишь – вон он на крыло лёг. Сейчас на второй заход пойдёт!

Старший даже не обернулся, у него в наушниках раздался голос подполковника комэска:

– «Сотый»! Гена! Постарайся остаться в режиме поиска. Я попробую проучить сволоту!

Вертолёт командира эскадрильи молотил навстречу, на выручку: решение, точно продиктованное инстинктом – если не сбиться в стаю (тактическую четвёрку), то поддержать друг друга парой.

Комэск уже сбросил тревожное сообщение на СКП корабля, запросив Ка-25ПС, поскольку, если американцы продолжат в том же духе, то «наломанных дров» не избежать.

«Проучить» – громко сказано, хотя бы создать беспокоящую помеху. Да и порыв его скорей был импровизацией… На накале психов «ах, вы, суки!». И кому другому – из лётчиков эскадрильи – повторить подобный трюк подполковник не разрешил бы ни при каких обстоятельствах. Сам – да! Соосный «Камов» для таких штучек машина аварийно опасная.

Набирая высоту где-то до четырёх сотен метров, поминутно озираясь, он высматривал истребитель, стараясь точно оценить его курсовую линию выхода из атаки и занять выгодную для задуманного позицию.

Завершив восходящий разворот, «Харриер» возвращался.

Кружащую выше, рассеянную в солнечном ореоле «вертушку» американский пилот видел, но не придал ей особого значения, не посчитав сколько-нибудь опасной.

Всё его внимание отвлекалось на управление самолётом и прицеливание – проход впритирку над винтами советского геликоптера требовал точного расчёта и глазомера.

Полого снижаясь, он наработанными машинальными движениями выводил «Харриер» в режим «посадка с пробегом»: перекладывая сопла УВТ[255] в промежуточное положение, одновременно прибирая обороты двигателя, намереваясь снизить скорость к пределам ста тридцати узлов. В сокращении дистанции «Гормон» рос на глазах, и лётчик обратил внимание на полностью сдвинутую дверцу кабины, открывшую фигуру члена экипажа в оранжевом комбинезоне. И догадался не без усмешки: «А ведь иваны перетрухнули и готовятся к худшему: если что – выпрыгнуть за борт».

Этот упрямый фатализм противника немного поумерил его азарт, породив некие благосклонные эмоции: «В конце концов, никто не собирается доводить дело до катастрофы».

Пилот чуть отклонил ручку управления, беря немного в сторону: «прижать иванов, несомненно, следует, но, может, не так радикально…»

Он бы и не успел – куда вертолёту тягаться с истребителем… Подполковник сменой шага винта и отдачей ручки от себя отправил «Камова» в разгон с отрицательным углом тангажа… К счастью, пилот истребителя заметно сбросил скорость, тем самым попадая в полосу воздействия.

Воздушный поток от несущих винтов вертолёта давит вниз… вниз и завихрениями в стороны, возбуждая свои собственные спутные возмущения. «Падая» на американца сверху, расчёт на том и строился – не столько попыткой «прижать» самолёт, сколько поймать его турбулентностью.

Впрочем, при всём представлении «спикировал сверху коршуном», лихим это снижение назвать было нельзя – соосно-винтовая схема не допускала большой отрицательной перегрузки в опасности «перехлёста» лопастей.