Виражи эскалации

Внимание на ПВО по эскадре и без того держали на должном высоком уровне. Сейчас же приведение комплексов ЗРК в боевой режим выглядело более чем оправданным, с готовностью к фактическому применению оружия, подсвечивая американские самолёты стрельбовыми РЛС – после всего это уже не намёки, а более чем угроза – будем бить!

Так или иначе, работать по целям мог только БПК «Петропавловск», будучи в достаточной близости для использования ЗРК «Шторм». Крейсер «Москва», следуя отступом в десять миль, выполнял функцию корабля управления, в том числе в непосредственных интересах авиации с ТАВКРа: осуществляя передачу данных по линии взаимного обмена информации, с целеуказанием и автоматизированным наведением самолётов-перехватчиков. Однако всё же больше ориентируясь на противолодочную работу.

Локализация вражеской субмарины в первую очередь волновала и командира корабельной группы, что бы там ни происходило поверх. Капитан 2-го ранга Скопин снова и снова запрашивал:

– Что с потерянным «контактом»? Удалось взять?

Оператор связи с «вертушками» бубнил в микрофон, прижимая наушники, слушая ответные доклады.

– Товарищ командир, – лицо мичмана вдруг исказило гримасой, – они сообщают, что ещё один самолёт…

– Сбили?

– Да, упал в воду, в небе купол.

– Да что ж за… твою мать! – мат сорвался в сердцах. – Что ж там у них происходит?!

Там…

Два «Харриера» зашли на ронявшие глубинные бомбы вертолёты с разных направлений, расходясь практически встречно.

Советские штурмовики отчаянно оспаривали позицию, вися на хвосте и теряя, срывая преследование – американцы использовали тот самый английский приёмчик – «притормаживая» машину поворотом сопел на 98 градусов.

В очередной раз попавшись на уловку, проскакивая мимо, пилот Як-38М дёрнул ручку на себя, уходя в горку, дав реактивными струями «по голове».

К рёву и свисту пронёсшегося сверху самолёта добавился несвойственный пугающий аэродинамический хлопок. «Харриер» повалило на крыло, он так просел, что едва не зарылся в волну… Весь в брызгах вырвавшись из объятий океана, заголосив сигнализацией «опасного режима полёта» – пилота замотало в кресле на ремнях, бросило в пот, в крови бесновался адреналин! Было ли то действие продуманным решением – скорей импульсивным, когда руки сами делают, когда солнечный блик от консоли крыла завершающего петлю «Яка» или ещё от чего-то там лётчик принял за стрельбу. Сжимая ручку управления, пальцы гуляли по кнопкам управления оружия. Сигнал захвата цели ракетой «Sidewinder» прозвучал как призыв к действию. И он нажал…

Самолёты обеих авиагрупп были разбросаны над акваторией охватом в сто километров в длину и десяток-два в ширину, по сути, разбившись на противостоящие пары-одиночки. Атака прошла мимо внимания американцев, а пилот, произведший пуск ракеты, не соизволил впопыхах предупредить «своих».

Сбитый штурмовик видели с Ка-25, тотчас прокричав, оповестив в эфире. Сразу среагировал один из Як-39. Предпусковой взвод ракеты дело не сиюминутное, а подвернувшийся «Харриер» (не тот, не виновник, но какая к бешеным псам разница!) оказался в очень удобном ракурсе. Нажатие на гашетку пушки вспороло фюзеляж от пупа и до хвоста.

От вертолётчиков вновь поступит сообщение – «упавший в воду самолёт и купол парашюта», ещё не разобравшись – кто, чей?..

Вот теперь информация дошла до всех… разбежалась – вплоть до кораблей-носителей, до руководителей полётов, до командиров и командующих, в том числе уходя в «штабные верхи» рапортами, тревожность которых обусловливала оперативность радиообмена.

В воздухе, на скоростях под тысячу километров в час, всё происходит быстро, в секундных интервалах, едва ли в минутных. Лётчики «Marine Corps» немедленно, кто мог (у кого оказался в прицеле «Як»), пустили AIM-9 «Sidewinder» и дружно, хором, развернувшись, рванули «домой», оставляя поле боя.

Четыре ракеты прочертили небо дымными шлейфами…

Русские уклонились. Впрочем, не совсем. Близкий подрыв тряхнул штурмовик. Пилот «пощупал» машину на управляемость и, не найдя фатальных последствий, всё же не решился тянуть до ТАВКРа – предпочёл сесть на ПКР (вот и пригодилась палуба подскока).

Ещё одна AIM-9 завелась на висящую «вертушку». Из «Камова» увидели белёсую кривую, что выписывала приближающаяся ракета. Командир бросил машину в сторону, успев попутно приказать обрезать кабель-трос спускаемой ГАС (и оператор станции, вот-вот что-то нащупавший, сорвал «контакт»).

«Сайдвайндер» прошёл всего в нескольких метрах, провожаемый взглядами изрядно передёрганного экипажа.

Может, так совпало или неправильные действия лётчика привели к тому, что, не удержавшись в воздухе, Ка-25 приводнился, зарываясь в воду креном, черпнув лопастями по гребням волн. Через минуту вертолёт лежал на боку, погружаясь, экипаж покидал борт.

И на этом бы всё… Едва сцепившись, стороны разлетелись по своим «углам».

У американцев три машины исчерпали возможность выполнять задачу – после интенсивного «фирменного» (с притормаживанием) маневрирования лётчики сообщили о нештатном перерасходе топлива.