Виражи эскалации

Сергей Георгиевич уже давно для себя уяснил: западный мир, провозглашающий христианские цивилизационные ценности, в действительности живёт по диким первобытным законам – принимая любые уступки за слабость, считаясь только с силой; неизменно следует своей выгоде и собственным интересам «в бремени белого человека».

«Вот и получили по заслугам! – Адмирал считал не важным, по своей ли инициативе действовал командир подлодки или какие-то приказы всё же были. – Какая разница, утрись мы, в Вашингтоне всё истолковали бы одинаково».

Операция «Бадабер» в расчётах Москвы не должна была вызвать особо сильное волнение в Пентагоне. Даже на военный конфликт (достаточно скоротечный) между Пакистаном и Индией «просвещённое» НАТО попросту не успело бы среагировать.

Запланированный «напослед» поход противолодочного крейсера «Москва» должен был выглядеть со стороны как обычное дело: заурядный, одиночный, учебный, вокруг Африки, дабы не платить за Суэц. В любом случае 8-я оперативная эскадра здесь выступала либо в качестве косвенной поддержки, либо прикрывая напрямую (что, конечно, сразу бы привлекло ненужное внимание со стороны НАТО).

«Выстрелы» из-под воды изрядно, если не полностью, смешали карты.

Сейчас этого «ненужного внимания» могло оказаться более чем достаточно.

Если верить показаниям лётчиков с ТАВКР «Минск» и данным фоторазведки, символика и номера на бортах американских F-14 и F-18 приписывают их к двум авианосцам. Такие силы явно превосходили возможности эскадры контр-адмирала Паромова. Главком недоумевал – как американцам удалось столь быстро и совершенно «мимо разведки» перебросить в Индийский океан два авианосца (вроде бы «Индепенденс» и «Корал Си»).

Теперь же, в «пройденных рубиконах», когда субмарина покоилась на дне, именно и только в интересах «особого задания» ПКР «Москва» в Кремле решили немного «сыграть навстречу»: предъявив козырь – участников и свидетелей преднамеренной атаки на советские корабли, вызволенных из воды членов экипажа SSN-695 «Бирмингем».

* * *

– Настаиваю вернуть наших моряков, – с вызовом потребовал Рейган.

– Это само собой, – советский посол, пряча улыбку, видел в этой нарочитости декларируемую пропагандой США заботу о простых американцах.

Напротив, бесхитростные лица некоторых военных в переговорной свите президента выдавали затаённое: «Уж если так, то лучше бы вообще никаких выживших, тогда и все концы в воду». Проблема для чинов военной администрации США приобретала явно иную и не совсем удобную коннотацию.

– Мы можем их вернуть… пропустив через трибуну ООН, – в этот раз посол улыбнулся открыто.

Получив такой «вежливый ультиматум», американская риторика сейчас же изменила контекст:

– Не каждый день случаются подобные катастрофы… и хорошо, что не каждый. Однако окно возможностей…

– Скорее форточка, – позволит себе перебить дипломат, – из которой ещё и сквозит чем-то не тем. Тем не менее, господа, я здесь, и мы готовы обсудить взвешенные дипломатические варианты выхода из затруднительного положения.

Рейган демонстративно отвернулся, предоставив утрясать дело покладистым советникам вкупе с непреклонными виновниками-военными.

«Для баланса, – подумает старый и сравнительно посредственный актёр, ставший в своей прихоти удачным и последовательным политиком, – так будет правильно. Очередная сделка с чёртовыми комми. Чёртовыми комми, – повторит он, – нельзя идти у них на поводу. Но приходится».

В какой-то момент к нему склонится шёпотом председатель КНШ, и присутствующие услышат раздражённое:

– Я вам не Иисус, чтобы лезть на крест, где мне всадят в ладони гвозди! Кто понесёт ответственность, решайте меж собой.

Рональд уже всё для себя понял, больше донимаемый проблемой: «как подать избирателям очередную потерю флота». Уже зная ответ – замалчивать.

С учётом того, что ситуация на индо-пакистанской границе стабилизировалась, советские корабли намеревались покинуть Аравийское море, он не видели позитивных целей в нагнетании противостояния, кроме как, пожалуй, амбиций военных.

Кто-то из этих самых военных выразит, что этого тоже немало…

Рейган покивает, соглашаясь, но послушает советника Миза.

Во избежание осложнения двусторонних отношений будет принята удобная для узкого круга версия: «Изолированная стычка местного значения, которая вышла из-под контроля».

По итогам «урегулирования эксцесса» обе стороны будут озабочены соблюдением видимых международных приличий, в немалой степени стараясь избежать репутационных потерь, особенно перед союзниками.

И если самолёты спишут на эксплуатационные аварии, а по факту гибели БПК «Проворный» в отчётах чрезвычайной комиссии будет указано «несанкционированное возгорание ракеты ЗРК М-22 „Ураган”», катастрофа SSN-695 «Бирмингем» уйдёт под гриф «секретно». Все имена, звания членов экипажа будут зацензурены, с уцелевших, со всех вольных или невольных свидетелей будут взяты соответствующие подписки о неразглашении.