Виражи эскалации

Приборная панель замигала огнями аварийной сигнализации; сзади (точно за затылком) вдруг раздался хлопок, самолёт взбрыкнул, закрутившись вдоль оси, дёргая тело пилота разнонаправленными векторами перегрузок с полной потерей ориентации.

Всё это произошло на глазах экипажа Ан-72, следовавшего за «ведомым» в строю пеленга: «Як» рыскнул, качнулся с крыла на крыло, от него – с «холки» гаргрота вдруг что-то отделилось, беспорядочно кувыркаясь, исчезая за хвостом. Машина, закрутив неустойчивую, рваную «бочку», полого посыпалась с эшелона. Пилот, очевидно, пытаясь обуздать управление, заметно уклонился от курса, на несколько градусов забирая влево.

Экипаж «Антонова» последовал за «потерянным» истребителем, равным образом информируя командный пункт о происходящем.

Диспетчер мобильного КП на А-50 после минутных корректив приказал Ан-72 вернуться на курс и следовать прежним коридором. В свою очередь, направив в чрезвычайную зону пару Миг-23, барражирующих неподалёку.

Ситуация продолжала оставаться чрезвычайной.

В эфире урывками прорывался натужный голос пилота «Яка», сообщавшего, что он пытается восстановить контроль, что неизменно теряет высоту, что машина по-прежнему не совсем адекватна.

Минутой позже он передал, что высота совсем мала, что видит площадку в низовье реки и… с ума сойти! – попробует совершить посадку.

Затем связь оборвалась.

На экранах радаров А-50 метка самолёта исчезла. Операторы опередили ориентирные координаты, сбрасывая их группе прикрытия.

Через несколько минут в небе просвистела пара Миг-23.

Вторым кругом лётчики изменили стреловидность крыльев в посадочную конфигурацию, отклонив вниз закрылки и носки плоскостей, – всё для минимизации скорости, для более обстоятельного наблюдения. Прошли над районом посадки… или же катастрофы, ожидая увидеть всё что угодно – пламя пожара, дым от горящих обломков.

Радио молчало.

Третий круг. Снизились… надо сказать, рискуя нарваться на обстрел из ДШК – места неспокойные и совершенно недружественные.

Рассмотреть что-либо среди мешанины серо-зелёного горного рельефа практически не представлялось возможным.

Вдруг проснулось радио. Пилот снизу сообщал, что посадил машину. Попытался описать место – где-то не в излучине реки, а на каком-то немыслимом пятачке среди камней, скал и растительности… и снова выпал их эфира.

Когда двое видят одно и то же – один с земли, другой с воздуха – это не одно и то же…

Тем не менее пилоты «Мигов» честно попытались и даже доложили, что разглядели серебристый отблеск.

Это был блеск от воды какого-то притока реки.

Спасателям самолёт ещё предстояло разыскать. Пилот «Яка» продолжал молчать.

Молчал, но в небо наконец-таки взвился дымный вертикальный шлейф!

– КП, борт 47, – лаконично хрипнуло в эфире, – вижу ориентир – сигнальная ракета. Даю точную привязку.

«Миги» поднялись выше пяти тысяч, продолжая кружить над районом, готовые к непредвиденным ситуациям. Разумеется, в рамках своих возможностей.

А-50, прежде всего, наблюдал за небом, приходилось смотреть в сторону соседа, границы которого пролегали всего в десяти километрах – самолётов ВВС Пакистана на радарах не фиксировали.

Но главная же опасность исходит от тех, кто внизу – от воинственно настроенных к шурави аборигенов.

Пилоту «Яка» приказали пока не демаскировать себя сигнальными ракета, до подхода подмоги на вертолётах.

Оповещение о ЧП уже пошло по инстанциям, возбуждая боеготовность по состоянию «Тревога». На ближайших передовых площадках забегали техники, пилоты, раскручивали роторы Ми-24 и Ми-8, в десантных отсеках занимали места бойцы штурмовых подразделений.

Штаб оперативной группы

Министерства обороны СССР по Афганистану

– Не сбейся он с курса – успел бы пересечь перешеек афганской провинции Бадахшан, приземлившись или упав уже на нашей территории. Сейчас он вот здесь – на небольшой возвышенности близ реки Пяндж, – офицер указал ориентировочную точку на карте, – пятнадцать километров до границы Таджикской ССР, десять до Пакистана. Ближайшие населённые пункты – кишлак Юзук и ниже по течению Пянджа деревня Хандуд. Местное население там настроено враждебно.

– Довыё-ё-ё, – гремел, не сдерживаясь в выражениях, генерал Варенников, – должны были понимать, мать-перемать, что машина ещё сырая, что…

Он вдруг прервался, точно задохнувшись от возмущения, тяжело дыша, вымеривая шагами кабинет. Наконец плюхнулся в кресло, исподлобья взглянув на «товарищей в штатском»:

– А что скажут наши инженеры-конструкторы? Что произошло?

Представитель КБ Яковлева встал со стула, с виноватым лицом теребя свои рукописные листки, не особо в них заглядывая, замямлил:

– Это… м-м-м… тут у нас выкладка на основе скупых радиосообщений от лётчика, предварительные выводы товарищей из отдела…

– Да говорите уже! – подпнул генерал.