Виражи эскалации

И вот уже сожалеется обо многом оставленном там… И может, правы товарищи с Лубянки: пошёл обратный процесс – ностальгия по той, как ни крути, постперестроечной «свободе»! Даже в такой тривиальной отдушине – послушать музыку, которая нравится. Учитывая, что иные произведения в СССР безоговорочно цензурированы в число запрещённых, как тут не процитировать приснопамятное: «Сегодня ты танцуешь джаз, а завтра родину продашь…»

Недешёвый магнитофон-портач «мэйд ин жапан», как и то, что он протащил с собой свою музыкальную файлотеку, перемагниченную на кассеты, – это, так сказать, избранная привилегия попаданца, под хмурое неодобрение товарищей из «конторы», которые, кстати, не доглядели – с годом концерта «Пёплов», тут однозначно па́лево – ещё не спели.

«Всё это, – невзыскательно итожил Геннадьич, – всё это, в общем-то, лишь привычные мелочи быта, но… Выходит, что жизнь куда лучше познаётся и осмысливается в сравнении, в её же цикличности (тут можно привести банальное: потерявши, больше ценим, вновь обретя – перестаём). И что это, демоны меня возьми, тогда было, как не попытка взглянуть на всё под заголовком „Ах, что мы потеряли?!“

Вот только оказалось – парадигма играет в оба конца. Потому что человеком всегда движет чувство недовольства. Абсолюта нет. Без этой беспокойной занозы – „недовольства“ – менять свою жизнь к лучшему (всё к лучшему и к лучшему) человек не станет. Мотивация».

Виртуальный калейдоскоп рассыпался осколками цветных стекляшек, погнав, вернув остановившееся на мгновение время, вырвав капитана 2-го ранга Скопина из раздумий.

Разносящийся по кораблю ревун «Боевой тревоги», перекликаясь с ещё сидевшими в голове тревожными ритмами «харда», показался особенно пронзительным.

Кризис!..

На мостике крейсера командирскую вахту правил старпом.

Вахтенный офицер как обычно в таких случаях исправно исполнял роль «голосового придатка», репетуя распоряжения старшего. Он лишь упомянул об указании командира корабля – вскоре перейти на девятнадцатиузловый ход, и занялся заполнением журнала по факту поступивших очередных докладов с боевых постов.

Здесь на первый вид просилась воздушная обстановка, так как «Харриеры» никуда не делись – ПВО корабля «вела» эту беспокойную парочку соразмерно их поведению, беря ли, отпуская с контроля стрельбовыми станциями.

Не меньшее внимание уделялось основной задаче – ПЛО: гидроакустическая группа сообщала об изменении гидрологии моря и ухудшении в связи с разгулявшейся волной. Совокупные меры предполагали произвести дополнительный отстрел датчиков температурного градиента глубин для нового замера залегания слоя скачка.

Вахтенный офицер ещё раз терпеливо напомнил об оптимальных условиях для работы корабельными средствами гидроакустики:

– «Кусты»[222] глохнут на такой большой скорости. Надо…

Старпом дёрнул щекой, проигнорировав, запросив у штурмана «точное расчётное время выхода к назначенному месту при девятнадцати узлах»… Собственно, заранее зная ориентировочную выкладку, потому даже и не прислушиваясь к ответу.

На самом деле «место» нового развёртывания КПУГ не являлось прецизионной точкой координат, и плюс-минус четыре-три мили и десяток-два минут большой роли не играли. А то, что в распоряжении командующего стояли точные цифры, иначе и быть могло – такова форма доведения боевой задачи.

Попросту, по мнению старпома, полностью рассчитывать на ГАС «Орион» всё равно не приходилось – станция не «пробивала» температурный скачок. Для нормальной работы «Веги» и вовсе желательно было снизить ход ниже десяти узлов.

Самым приемлемым в таких условиях представлялось использование противолодочных вертолетов, способных достаточно мобильно перекрыть поисковый сектор на курсовых углах корабельной группы. А возникший «пробел» – «Камовы» ушли за 60 километров вперёд, ответственный офицер решил несложным действием:

– Одну машину с дальнего рубежа можно перенацелить в среднюю зону. Нет, – отвечая на немой вопрос вахтенного офицера, – поднимать на усиление дополнительную пару, нарушая полётный график, не будем. Особых поводов для беспокойства я не вижу. Эта акватория частично перекрывалась индийцами. ПЛО их, насколько было слышно по эфиру, работало, ничего вразумительного не выявив.

Технически противолодочные вертолёты работали ступенчато: предварительно сбрасывая пассивные буи ненаправленного действия. Устройство преобразовало шумы окружающей среды в радиосигналы, передаваемые на борт Ка-25ПЛ, и если оператор классифицировал их как «контакт», в дело шёл более сложный буй направленного действия, который уже позволял определить магнитный пеленг подозрительного источника и передать его значение по радиоканалу.

Всё следовало в скором порядке: получив приказ, машина № 44 отделилась от отряда, «прыгнув» на 20 километров ближе к идущему навстречу кораблю-носителю, начав выставлять последовательную, в данном случае, стандартную «сеть» из буёв с выверенной дистанцией и интервалами между ними.