Виражи эскалации

Среди всего прочего Скопин услышал от кого-то за спиной: «…ща нам с БПК под борт кэ-э-эк влепят!»

«Громко сказано… „под борт”, – кавторанг опустил взгляд, умозрительно дорисовав пунктиры-кривые, набросанные на карте-прокладке, – линия прицеливания РБУ „Проворного“ пройдёт под тупым углом относительно вектора движения торпеды, и нет – не должна пересечься к ПКР».

При всём при этом капитан 2-го ранга понимал, какая ответственность лежит на командире БПК и его боевом расчёте – соблюсти филигранную точность наведения и стрельбы: в разлёте площади поражения, при скорости хода своего корабля, стабилизации установки в смешанной качке, в других погрешностях. И все расчёты надо произвести быстро, быстро, потому что с каждой секундой торпеда покрывает, сокращает расстояние всё ближе, ближе к крейсеру. Когда ближе бить уже будет нельзя!

«Проворный» достиг по кратчайшей выверенной дистанции, чуть довернув – две его РБУ-6000, установленные на нижнем мостике носовой надстройки, сориентированные на стрельбу по оси движения, открыли огонь!

Растянутое на десятки секунд ожидание.

С мостика «Москвы» видеть, как баковая часть мателота окрасилась вспышками, выплёвывая жёлто-оранжевые языки, можно было не моргнув глазом… ровно до поры, пока снаряды не выработали топливо, – факелы реактивных двигателей пропали, и на конечном участке баллистического полёта отследить атаку становилось затруднительно.

Угадывались тёмные точки с неясным местом падения.

Капитан 2-го ранга Скопин, не отпуская бинокль, ловил их иллюзией, летящей: «Прямиком в лоб!» – умозрительно допуская, что какая-то шальная бомба отклоняется от траектории, действительно ныряя вблизи борта, рванув ниже ватерлинии, нанося повреждения (какие?).

«Или вмажется в палубу… поставленная на подрыв на определённой глубине, от удара она, возможно, и не сработает. А коли всё же… – тонкостенный корпус мины даст слабую фугасную составляющую. И тем не менее…»

Первые шлепки в воду легли, на глазок, в двух с половиной кабельтовых.

Не критично.

По мере падения (один за другим) и срабатывания подводных фугасов, поверхность моря начала «плясать» – вспучиваясь, выбрасывая рваные клочья пены – все 24 снаряда покрыли расчётный участок на заданной дистанции.

Этот клокочущий, опадающий, рассеивающийся на волнах ориентир успевший набрать приличный ход крейсер оставлял позади.

Ждали, что доложит гидропост. Там, в полумраке терпеливого молчания, под негромкий гул аппаратуры, пытались вычленить сквозь доминирующие шумы кипящей от детонаций воды любые активные проявления… Удалось ли прикончить торпеду, или дезориентированная электроника головки наведения сейчас снова увидит свою цель, и не пройдёт и скоротечной минуты, как корабль сотрясёт удар.

Акустик «пугал-боялся», что что-то слышит, и тут же «отбивал», не подтверждая.

С каждым полукругом секундной стрелки крейсер оставлял за кормой не менее полукилометра и…

– Это всё. Её уже не будет, – услышал голос вахтенного Скопин. И поймал себя на том, что пристально всматривается в издерганное глубинными бомбами море, будто ожидая увидеть торпеду, оглушённую точно рыбу, всплывшую кверху белым брюхом.

Режим боевой готовности сохранялся по номеру «раз».

Корабль правил курс на ветер в угоду авиакрылу: вертолёты, экстренно подготовленные к вылету, снимались с палубы, заряженные не только буями, но и средствами поражения, уходили на максимальных скоростях, ориентируясь на предполагаемое место неизвестной субмарины – не дать ей скрыться, уйти из зоны охвата.

Там уже шла работа.

– База, – борт «четыре-четыре», – вышли по каналу связи пилоты.

– Есть, «четыре-четыре», – отвечали с КП.

– Контакт, – сдержанно докладывали с «вертушки», – в пассиве. Достоверность слабая, возможно ложный. Уточняю.

– Вас понял, «четыре-четыре», на связи.

Свои сектора в усугубившейся задаче получали корабли ордера.

Ушёл доклад флагману об успешном отражении торпедной атаки, и кавторанг непроизвольно кривил гримасу – погодя составлять непременный и полный отчёт сердитому адмиралу, ещё не зная, как бы сгладить неприятные углы: «Ведь протабанили подлодку и едва не сели в калошу. Последуют однозначные оргвыводы и однозначное взыскание».

Но главным сейчас оставался вопрос: кто их атаковал? Очевидно, пакистанцы…

Вот тут накатывало самое непонятное – что-то было неправильно, что-то не стыковалось. А конкретно – выявленные акустиками скорости и дистанции в характеристиках торпед. Согласно имеемым справочникам, не стояло на вооружении у пакистанцев ничего такого.

«Подлодки у них французские, и торпедная начинка должна быть оттуда же – „из городу Парижу”, – вспоминал Скопин, – вроде бы ничего выдающегося. Или успели получить что-то современное?»

И второе ощущение – «понарошку»: почему было выпущено всего две торпеды?

«Прямо дуэльная ситуация „один на один“. Ну, почти. По логике, вслед двум первым – минимум второй залп. И тогда неизвестно, как дело бы кончилось… для нас. Что ж, теперь будет „для них“… кто бы там под водой ни скрывался».

Сомнений, что лодку локализуют – никаких!