Виражи эскалации

Вертолётоносец выписывал коордонатные[225] эволюции, оставляя за собой извилистый кильватер. Затем он вдруг выметнул серию реактивных комет, уходящих по ниспадающей дуге.

Пилот истребителя-бомбардировщика на всякий случай прервал задиристый заход, отвернув. Подняв машину на две тысячи выше, он обозрел общую картину:

…достигая конца траектории, реактивные снаряды падали в воду, вспучивая море компактным полем вспененного накрытия;

…вертолётоносец снова чертил эволюции;

…разнесённые по флангам корабли эскорта стремились сомкнуть ордер;

…ближе всех находящийся к флагману на контркурсово́м схождении фрегат круто довернул, острее выходя на пересечку.

– Что он делает?!

БПК «Проворный» резал недавние носовые углы «Москвы», сам, в свою очередь, готовясь к стрельбе РБУ. «Поющий фрегат» (мнилось, ветер даже с такой четырёхмильной дальности доносил свист турбин) клонился на циркуляции, встречая левой скулой волну, полностью кроющую брызгами бак… Только острый нос торчит!

– Берёт на себя, – Скопин уже всецело был в ходовой рубке, с ходу определившись, по крайней мере, визуально… Скособоченный хромотой и от той боли, возможно, кривя левым оскалом, рядил отрывисто, гавкающе, зло, без лишки:

– Всё он рассчитал правильно и быстро. Уничтожит торпеды наша минная завеса – нет? Контузит ли «головки» наведения?.. Но коли ГСН рыскнут в автопоиске… Подставляется командир «Проворного»!

И прежде чем последние бомбы упали в воду…

– Кто ценнее – старый двадцатилетний фрегат? – довёл мысль кэп, щурясь без оптики в правое крыло остекления рубки. – Или… кхм, старый двадцатилетний крейсер? Минимум – разница 15 тысяч против четырёх[226].

Разница с падением первых и последних реактивных бомб измерялась минутами.

В секундах исчислялась скорость их погружения на установленную глубину, с последующим заданным подрывом – инициация одной бомбы вызывала срабатывание взрывателей остальных в радиусе пятидесяти метров… в цепи секунд, неуловимых.

Разом «уши» акустиков оказались забиты в хаосе звуков! Сквозь какофонию миллионов пузырьков от детонаций прорывались резонансы звенящих эхо-посылок собственных ГАС и… импульсы чужой головки самонаведения! – на экране забитого помехами гидролокатора сначала невыразительно, а затем неукоснительно обозначился «всплеск» активного «контрагента» – одна из атакующих всё же проскочила минное поле!

Потеряв цель, уцелевшая торпеда отыграла короткий поисковый вальс циркуляций и вновь уцепилась за отражённый от борта корабля эхо-импульс.

– Скорость порядка… свыше пятидесяти узлов! – трепетно прозвучало от акустиков. – «Цель» вышла на скоростной режим!

В этих «свыше пятидесяти» крылась основная, роковая неувязка расчёта, строящегося на меньших исходных показателях атакующей торпеды.

– Залпировали сразу с обеих установок? – ещё успеет задать вопрос командир, услышав старпомовское:

– Торпеды шли с минимальными интервалами. Я счёл оптимальным накрыть сразу большой площадью… и прихлопнуть.

Не получилось…

«Смерчи» перезаряжались. Процесс: после отстрела всех снарядов установка автоматически переходит в положение перезарядки – пакет стволов опускался на угол 90°, последовательно поворачиваясь вокруг своей оси для поочерёдной загрузки боеприпаса из люка подачи…

Три нормативные минуты.

За три минуты 55-узловая торпеда успеет проскочить остаток расстояния, оказываясь вне зоны поражения бомбомётов крейсера.

С поста акустиков поступали экстраполированные данные, производя новый расчёт для РБУ: углы по горизонтали, вертикали, упреждения, глубину погружения…

Потраченное… растраченное время!

Времени уже не оставалось!

– С «Проворного», – в самую точку напомнил офицер связи, – они слышат и «ведут» торпеду своей ГАС.

Понимая, что сами могут не успеть, командир выхватил трубку прямой линии связи с «Проворным», стараясь не повышать тон, не кричать, боясь – зашкалит, захрипит, неправильно поймут:

– У нас РБУ вне зоны покрытия!

Там, молодцы, сразу всё приняли как надо, ответив тоже выдержанно и спокойно: «Есть!» И Скопин готов был поклясться, что там ситуацию сразу видели именно в таком ключе. В том числе.

Мотнул головой своим:

– Передавать, дублировать их акустикам данные по цели. При подходе торпеды в пределы близости – «ударьте» по её ГСН полной мощностью ГАС!

Рубка вновь пиково наполнилась голосами: поступающих и исходящих команд, репетований, докладов с боевых постов. Динамик выведенного на «громкую» соединения с гидропостом торопил, нервировал, отсчитывая убийственные кабельтовы.

От самонаводящейся торпеды уже не уйти ни скоростью, ни манёвром, и…

В голове командира рисовались крайне тягостные сценарии с вымученным выбором – что подставить под удар: бок-траверз – борт, сохраняя предельные углы наведения своих РБУ[227]… или развернуться кормой, увеличив зазор вероятностей на отбеге, с равной степенью неприятных, если не удручающих последствий. Хуже только подрыв под днищем, переламывающий килевой набор, разламывающий корабль пополам!

«Тьфу-тьфу, – выдворяя дурные мысли вон из головы, – пополам – с перепою! Выдержит».

А выдержит?..