Виражи эскалации

– В смысле? Ты чё, время потерял? Горючки уже на мизере – на дорогу обратно. Сдаём вахту.

Контроль над акваторией, где в центре внимания дрейфовала субмарина, брала сменная четвёрка «Камовых». В семи милях с оста показался сокращающий дистанцию БПК «Николаев». В небе у выработавших топливо американцев произошла пересменка – «Харриеры» на «Харриеры».

Крейсер «Москва»

Сохранялся противоречивый и местами невыносимый контраст: с одной стороны, эйфория – торпедную атаку отбили, провокатора вынудили всплыть; а с другой – тягостное чувство неловкости – всё это торжество вытекало из собственного промаха.

– Как так вышло? – задавался вопросом «по горячему» капитан 2-го ранга Скопин, получая старпомовские оправдания – дескать, субмарина оказалась в «мёртвой зоне» противолодочного поиска вследствие специфических обстоятельств.

В ходовой рубке крейсера ещё дозвучивали голоса, снова и снова «проигрывающие» детали стычки. Контрастов добавляли текущие рабочие переговоры несущих вахту. Кто-то вообще не по делу и как ни в чём не бывало разминал язык.

Всё ещё корпел над журналом вахтенный офицер, усердно заносящий полагающееся в отчёт. Из «его документа» и всплывало[239], что…

«Что помоха[240] тупо пренебрёг ПЛО ближнего сектора, так его раз так, – буркал, пеняя Скопин. Не устраивая открытый разнос только потому, что факт быстрого и обеспеченного взятия лодки, висящей в пассивной позиции, даже в соблюдении всех мер, всё равно оставался в процентных вероятностях, – а если под слоем скачка, при той гидрологии, так и тем более…»

Эти рассуждения не отменяли того, что по «разбору полётов» за все огрехи в любом случае спросят с него – с командира.

И контр-адмирал Паромов сии «ожидания» вполне оправдывал, уже успев между делом задать вытекающий из конъюнктуры вопрос – всё тот же «Как так вышло?».

Прежняя задача для КПУГ отменялась, внимание, естественно на себя оттянула всплывшая иностранная субмарина.

С мостика нормально разглядеть «пакистанку» можно было только через линзы оптики – чёрная горбатая рубкой полоска на морской поверхности.

В пяти кабельтовых от крейсера на левой раковине мателотом резал волны «Проворный». Справа – вынесенный вперёд по краю ордера БПК «Николаев». Его тёмно-серый силуэт выводил дугу на сближение с подлодкой, блокируя какие-либо её действия самым примитивным и прямым образом – удерживая на прицеле 76-миллиметровой артиллерийской установки.

«Петропавловск» различался (в бинокль) по левому борту, слегка оттягиваясь к кормовым углам.

Колоритом звукового оформления в уши вливался хлюп лопастей своих вертолётов, проходящих траверзом, удаляющихся по курсу корабля… и отдалённый свист чужих «палубников».

– Разрешите перейти на пониженный уровень боевой готовности и произвести смену вахт.

– Нашли время, – ворчал командир, качая головой, – повременим, пока не прояснили… а, впрочем, разрешаю. Можете опустить готовность до «двойки».

Конечно, это послабление было скорей условным – мало кто после всего произошедшего особо расслаблялся.

Звучала по трансляции команда о смене вахт по боевой готовности № 2, и всё как положено при этом и происходило: сдача-приём, кто-то (подвахтенные) топочет на выход, кто-то мостится к пультам.

«Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй», – вдруг раздалось из динамика радиостанции, настроенной на международный канал.

– Во гады, на публику работают!

Воспрепятствовать установлению связи «Хашмат» с берегом можно было постараться, но…

А после её «мэйдэй», если и были сомнения, что пилоты «Харриеров» не опознали во всплывшей подлодке «пакистанский флаг», то теперь информация, безусловно, ушла в американские сети. А уж там, в Вашингтоне, её обязательно включат в свои ресурсы международного давления.

Инцидент оставался и в пристальном внимании Москвы… на прямой линии, насколько это было возможно по ЗАС-связи (закрытой, телеграфной, буквопечатающей). Из Генерального штаба продолжали поступать озабоченные запросы, уточнения, следовали корректирующие предписания.

Должно быть, в директивы высших штабных структур влезла дипломатия МИДа, куда, по всей видимости, пришли очередные протестные ноты от правительства Исламской республики (возможно, выложенные и в ООН), теперь «о факте возмутительной и беспричинной бомбардировки пакистанской субмарины». Быстро среагировали.

– Поди докажи те торпеды: и чьи они, и были ли – канули в небытие глубин. А пакистанцы «синяки» предъявить смогут, – именно так экспонировался предмет беспокойства, озвученный более простым языком.

– Что вообще на текущий момент и в непосредственной обстановке делать с ней, с этой клятой лодкой? – задавался непраздным вопросом Скопин.

– Выпроводить за стокилометровую зону под сопровождением БПК, – предлагал штурман, и сам же сразу же находил контрдоводы: – И ничто ей не помешает опять вернуться, подкравшись на дистанцию пуска торпед.

– Они семафорили, что это не они, – напомнил вахтенный, – в смысле не они пустили торпеды.

– Ага, – криво скалился кто-то, – брешут!

Кто-то на мостике по этому поводу ещё и добавил, не очень цензурно.