Виражи судьбы, или Встреча в Америке

Где же вчерашняя Катя, такая взволнованная, почти неземная в своем единении с музыкой, с плеском аплодисментов? Сегодняшняя была серьезна и спокойна. И — Константин смог разглядеть и это — исполненная какой-то особенной невозмутимой силы, которую он в себе не находил, как ни старался. Серо-зеленые глаза смотрели внимательно и вдумчиво, никакого блеска, как раньше, когда он пел ей или говорил, какая она красивая и как он ее любит. Катю было не узнать.

Прежними остались только волосы — все такие же пепельно-русые, но даже им сегодня не было дано воли: они не струились свободно по плечам, как у той Кати, Кати из прошлого, а были уложены в безукоризненную — волосок к волоску — прическу. На безымянном пальце левой руки блестело массивное гладкое золотое кольцо — обручальное, связавшее ее с человеком, которого Константин заочно ненавидел. Впрочем, на безымянном пальце правой руки Константина блестит такое же украшение, и сбросить это со счетов, что ни говори, нельзя.

И самое главное — Катя была не одна. Она рассеянно писала в блокноте, а рядом сидел и говорил ей что-то какой-то высокий мужчина — Константин видел его только со спины — с длинными волосами, собранными в «хвост». Было, однако, видно, что мужчина молод. У Кости екнуло сердце. «Сапог!» — почему-то подумал он, хотя Сапог не мог быть в Нью-Йорке. Он-то, счастливец, сидит, наверное, у себя в Москве в редакции и кропает очередной гороскоп в газету. А тот, что с Катей — это, конечно, Стэнли Спрингс. Черт! А Костя-то представлял себе его старым. И почему он так решил? Этот самодовольный американский хлыщ, который посмел отнять у него, Кости, ЕГО Катю, вполне мог бы быть и молодым, и красивым.

На секунду Косте захотелось уйти незамеченным и подослать вместо себя Витьку. Нет, не в силах он сейчас сидеть и вести светскую беседу с мистером Спрингсом, думая о Кате! Но было поздно — Катя смотрела в его сторону. В ее глазах отразилось удивление, сменившееся досадой. И вдруг отзвук чего-то далекого: Катя посмотрела на Костю так, как раньше. И вновь досада. И наконец, сдержанность. Взгляд ее стал непроницаемым, все равно если бы она надела темные очки — в глазах невозможно было прочесть ничего.

Повисла неловкая пауза. Катя и «хвостатый», который соблаговолил обернуться, смотрели на Костю. Катя — сдержанно, хвостатый — с вежливым интересом. Пауза затягивалась, Константин ощущал ее почти физически и нарушил молчание первым.

— Здравствуйте, миссис Спрингс. Мистер Спрингс, я полагаю?

Хвостатый протянул руку ладонью вниз. «Скрытный», — ни с того ни с сего подумал Константин. — «Явно себе на уме, иначе не стал бы вот так, ладонью вниз, протягивать руку».

— Вы ошиблись. Рей Сторм, — сказал мужчина, которого он по ошибке принял за Стэнли Спрингса.

Константин снова почувствовал себя неловко, но в душе облегченно вздохнул. Значит, этот молодой самоуверенный тип не Катин муж. Встреча с мистером Спрингсом не доставила бы Константину никакой радости.

Катя молчала.

— Это вам, — Константин, овладев собой, протянул ей ставший уже ненужным букет. Мечты, как белые облачка, разлетелись в разные стороны. Как будто осыпались лепестки белых роз. Разговаривать на «ты» с этой незнакомой ему Катей он не мог.

— Благодарю вас, — сдержанно произнесла Катя. — Простите, у нас деловая встреча, и цветы будут лишними. Рей, вы не могли бы распорядиться, чтобы их отослали мне домой? Не подумайте, что мне неприятен ваш знак внимания, — добавила Катя, когда Рей унес букет. Константина покоробило, что цветов, предназначенных его любимой женщине, касаются чьи-то чужие грубые волосатые лапы. — Просто после встречи нам с мистером Стормом нужно будет обсудить некоторые детали моего нового выступления. Я боюсь, что розы увянут, — Катя слегка улыбнулась, но это была вежливая улыбка, не более того. — Цветам ведь нужна вода.

Катя оставалась спокойной, но Константин нечаянно посмотрел на ее руки: они перелистывали блокнот, вертели карандаш. Она явно волновалась не меньше его, как ни старалась владеть собой. Эта встреча давалась ей нелегко.

Константин подозвал официанта.

— Вы что-нибудь закажете? — обратился он к Кате, давая возможность им обоим прийти в себя.

Она рассеянно заглянула в меню:

— Нет, спасибо, мне не хочется есть. Закажите себе что-нибудь сами.

Константин, глядевший на Катю во все глаза, тоже отложил листок, украшенный замысловатыми иероглифами и орнаментами.

— Пожалуй, я тоже ничего не буду, — отозвался он.

Официант округлил глаза, насколько это вообще было возможно, учитывая то, что он был китайцем.

— Простите, так нельзя, — сказал он, слегка шепелявя, отчего речь его казалась комичной. — Если вас что-то не устраивает, я могу позвать директора ресторана.

— Пожалуй, придется что-нибудь заказать, — усмехнулся Константин, — иначе директор ресторана сочтет это за личное оскорбление.

— Тогда принесите что-нибудь на ваш вкус, — обратилась Катя к официанту. — Все равно, что.