Виражи судьбы, или Встреча в Америке

И вот тут и произошло самое удивительное. Как-никак у меня начиналась новая жизнь, и надо было осмотреться, заново ощутить себя во времени и пространстве. И вдруг я увидел, что вокруг меня весна, что светит солнце, без особого труда пробиваясь лучами через еще голые ветви, что поют птицы и тает последний снег. Как будто я до сих пор ходил с завязанными глазами, а тут вдруг снял повязку! Дышалось легко. Когда потом, пытаясь воскресить в памяти этот день, я расспрашивал о нем Витьку, он неизменно говорил, что тогда было холодно и пасмурно, но я ему не верил. Сейчас думаю, что это, может, была и правда, но одно я знаю точно: для меня тот день всегда останется в памяти как самый яркий в моей жизни, несмотря на всю эту весеннюю слякоть.

Я шел по улице, точно зная, кто будет меня ждать после занятий в конце аллеи, и улыбался, предвкушая, как еще издали замечу это ставшее уже знакомым серое пальто и вновь открою для себя глубину Катиных глаз и тепло ее улыбки. На сердце у меня было легко, как никогда.

* * *

Ее звали Катя Лазарева, но для меня она всегда оставалась Катенькой, моей маленькой, несмотря на то, что мы были сверстниками и я был всего на несколько месяцев старше ее, моей любимой. Как-то иначе, чем Катенька, я ее никогда не называл.

До того, как приехать сюда, Катя жила вовсе не в деревне Гадюкино, как, наверное, считала Анжелика, а в Екатеринбурге. А потом семья из-за каких-то проблем материального порядка — я никогда не спрашивал об этом Катю: и так знал, что там приходится считать каждую копейку — приехала к родственникам в Саратов. Наверное, все произошло потому, что от них ушел отец. Катя и ее мама, приехав в Саратов, так тут и обосновались. Катя перевелась в наш университет, чтобы закончить образование. А в первый же вечер после того, как она появилась на занятиях, мы с ней и полюбили друг друга. Такие вот фортели иногда выкидывает судьба. Хочешь не хочешь, а начинаешь верить в то, что твоя жизнь заранее предопределена и распланирована кем-то. Все-таки странно, что двое людей, живущих в разных городах, встречаются благодаря цепи обстоятельств, большей частью случайных. Встречаются и находят друг друга навсегда.

Теперь я уже не понимал, как мог любить Анжелику и совершать ради нее всяческие поступки, мне нужна была Катя, и только она. Не понимал я и того, как в первую нашу с ней встречу она могла показаться мне некрасивой. Катя была невысокой, стройной, хрупкой. В каждом ее движении сказывалась природная грациозность, которую не могли скрыть даже объемные свитера и строгие костюмы, которые она любила носить, предпочитая их, почему-то, всей остальной одежде. У нее были огромные — мне всегда казалось, что на пол-лица — глаза, которые в зависимости от ее настроения меняли свой цвет: иногда они были дымчато-серыми, иногда в них светились зеленые искорки, а иногда сияли, как два больших изумруда.

Внешне — да и характером — она напоминала мне «тургеневскую девушку»: во всяком случае, в каком-то из романов Тургенева, который когда-то совершенно случайно попал мне в руки, была героиня, очень похожая на нее. Сейчас мне даже немного страшно делается при мысли о том, что я мог бы не прочитать этот завалявшийся на даче роман — единственную книжку, которую я там нашел, чьи слипшиеся страницы пахли сыростью и грибами. Помню, книга показалась мне очень занудной, особенно в сравнении с моей любимой фантастикой, но теперь я понимаю — это книга про нее, про мою Катю, и ради этого я даже готов примириться с классикой, которую на дух не переношу.

В Кате было много душевной чистоты, невинности, и иногда — о, очень редко! — она даже раздражала меня своей наивностью. Все-таки я был в ту пору обычный парень, любил удовольствия. Она же, казалось, слеплена из другого теста. Правда, понимать это я начал гораздо позднее, а тогда, когда все случилось, исправлять что-либо уже было поздно, хоть я и попытался это сделать.

А еще — это так не вязалось с ее хрупкостью — она была и решительной, и твердой, но в то же время беззащитной. Мне всегда хотелось взять ее на руки, обнять, убаюкать, защитить.

Наши с ней свидания никак не походили на мои свидания с Анжеликой. Анжелика всегда норовила увлечь меня на дискотеку, в кафе, ресторан — туда, где было много народа и где она привлекала к себе всеобщее внимание своей красотой. Не могу сказать, что это очень тяготило меня, с ней приятно было выходить на люди. Завистливые взгляды девушек и восхищенные взоры парней льстили моему самолюбию. Но все-таки иногда так хотелось посидеть с ней где-нибудь вдвоем, в тишине! А этого, как правило, не случалось.

Я должен был постоянно восторгаться ее красотой, фигурой, волосами, глазами, улыбкой. Впрочем, это являлось самым несложным из испытаний, потому что внешность Анжелики и так восхищала меня.