Виргиния

Усак! Она сразу успокоилась, ее охватило чувство, близкое к восторгу. По его приказу она бесшумно сняла с себя верхнее дорожное платье, он набил его листвой и травой и положил на землю у дерева. Затем поднял длинную палку, вложил ее конец ей в ладонь, за другой взялся сам и медленно, дюйм за дюймом, пошел вперед.

Им потребовалось не меньше часа, чтобы отойти от лагеря индейцев на пятьдесят ярдов.

– Из вас получилась бы неплохая скво,– наконец сказал Ланс.

И тут все перенесенные девушкой горести хлынули полноводным ручьем слез.

– Усак...Усак...– всхлипывала она.

Он обнял ее за плечи, пытаясь успокоить.

Немного спустя, когда небо на горизонте посерело, предвещая близкий рассвет, они двинулись дальше. Ланс привел девушку к ручью, они вошли по колено в воду и продвигались вперед по его руслу, не оставляя следов.

– Я же почти голая, Усак! – истерично рассмеялась Истер.

– Зато, слава богу, живая! – ответил тот.– Здесь неподалеку поляна, а на ней – старая заброшенная хижина. Если, конечно, ее не сожгли индейцы.

С рассветом они добрались до хижины, и Ланс уничтожил их следы на песчаном берегу ручья. Найдя в доме старые оленьи шкуры, он устроил девушке постель, и она забылась счастливым сном.

Когда она проснулась, он спал на полу. Не желая его будить, Истер лежала, думая о случившемся. Ее дом разрушен, и вместе с ним исчезло ощущение безопасности. И вот она здесь, в лесной глуши, без пищи и одежды. Быть может, ее ждет смерть. Но ей почему-то не было страшно.

За стенами хижины шел дождь. Крыша протекала, и звук падающих на пол капель разбудил Ланса. Он открыл глаза и улыбнулся Истер.

– Мой наряд никуда не годится,– грустно сказала она.

– Вы замерзли,– ответил юноша вставая.– Потерпите немного, сейчас я разожгу огонь.

Она, как зачарованная, следила за ним. Ланс оторвал от балки полоску сухой кедровой коры, скатал ее в шарик, посыпал порохом, положил на полку ружейного замка и спустил курок. Шарик задымился, а через минуту в очаге весело пылал огонь.

– Индейцев можно больше не бояться,– сказал Ланс, заметив ее тревожный взгляд.– Я следил за ними, пока вы спали. Они прошли западнее, и уже не станут возвращаться. Монаканы сейчас сами боятся погони, и даже бросили часть награбленного. Там, в углу, мешок муки и немного соли.

Она помогла ему собрать ветки и пучки травы для починки крыши. Затем он взял ружье и вышел за дверь. Истер едва успела сообразить, что осталась одна, как раздался выстрел, и Ланс вернулся, держа в руках молодую дикую индейку.

Два последующих часа оба были очень заняты. Она готовила птицу, а он чистил хижину и чинил крышу. Закончив с этим, юноша соорудил в углу узкую койку.

– Вам придется привыкать спать без удобств,– сказал он.– Мы слишком далеко от... от...– он запнулся.

Она промолчала. На огне жарилась индейка, на углях пеклись лепешки.

– Надо раздобыть побольше мяса,– заметил Ланс.– А с остальным нам просто повезло.

– Я думала о вас,– вдруг сказала Истер,– но считала, что вы на пути в Лондон.

– Но вы же сами побеспокоились о том, чтобы мне не позволили отплыть,– нахмурился Ланс.– Вы сообщили Беркли, а тот принял меры.

– Что вы имеете в виду? – удивилась она.

– Но даже хорошо, что я не попал в Англию,– пожал плечами Ланс.– В противном случае вы бы уже стали скво.

– Я не понимаю, о чем вы, Усак?

– Ложитесь,– ответил тот.– Прежде чем я выведу вас отсюда, вам необходимо хорошенько выспаться.

– Я ни одной живой душе не говорила о вашей поездке! – со слезами на глазах заявила Истер.– Вы должны верить мне!

Он не ответил.

Дождь за стенами хижины не утихал.

Надо было найти лодку, чтобы отвезти девушку назад, на плантации, и поручить там ее чьим-нибудь заботам. Но чьим? В Виргинии царил хаос, и безопасных мест просто не осталось. Лишь он один сможет прокормить и защитить ее.

Истер снова уснула. Он подбросил дров в огонь и подошел к двери. Дождь лил как из ведра. На берегу ловил рыбу большой черный медведь. Зверь опускал лапу в воду и выбрасывал на песок зазевавшихся рыбешек.

Ланс взял ружье и прицелился прямо из дома. Уже собравшись нажать на курок, он вспомнил о спящей девушке. Выстрел разбудит и испугает ее. Он взял нож и тамагавк, и, закрывая ладонью замок ружья, вышел на дождь, притворив за собой дверь. Ему не удалось уложить медведя первым же выстрелом, и разъяренный зверь бросился на охотника.

Ланс отбросил безнадежно намокшее ружье и взялся за топорик. Когти огромной лапы рассекли воздух в каком-то дюйме от лица юноши, но тот мощным ударом томагавка раскроил зверю череп. Покончив с этим, он оглянулся... и застыл в изумлении. В двух шагах от него стояла Истер.

– Вы? – вскричал Ланс.

– Вы не ранены?

– Ранен? – нахмурился он.– Почему я должен быть ранен?

– А почему вы не застрелили его, а дрались с ним, как... как дикарь?

– Я стрелял, но неудачно, а на дожде ружье не перезарядить.

– А если бы он сбил вас с ног?

– Меня?? Я не малое дитя.

– Я так боялась за вас!

– Мне очень жаль. Идите, пожалуйста, в хижину. Да, захватите мое ружье и хорошенько его просушите.

Она без лишних слов повиновалась.