Вирсавия. Неподсудная

— Кто повсюду следовал за тобой? Кто, сидя рядом со своим женихом, смотрел только на тебя? Кто стоял обнаженной в своем дворике, так, чтобы ты мог видеть? Кто бросился в твои объятия, не подумав о своем муже? — Вирсавия ударила себя кулаком в грудь. — Я! Это была я!

Давид крепко сжал ее запястья.

— Бог не наказал нашего сына, Вирсавия. Он сделал его недосягаемым для злых людей.

Таких, как те, которых царь только что оставил. Таких, как те, которые готовы воспользоваться этим случаем, чтобы восстать против Давида.

— Сколько людей воспользовались бы обстоятельствами рождения нашего сына, чтобы похулить Бога? Господь сохранил нашего сына от зла.

— Я хочу видеть моего сына! Я хочу взять его на руки!

Давид сжал руками голову Вирсавии и заглянул в ее покрасневшие, полные слез глаза.

— Он в Божьих руках, моя дорогая. Я не могу вернуть его тебе, — Давид снова привлек ее к себе, укачивая, как будто она была маленьким ребенком, нуждавшимся в утешении — Придет день, и ты снова будешь с ним.

Вирсавия затихла.

— Господь ненавидит меня.

— Нет, — Давид нежно убрал с лица Вирсавии прядь черных волос. Бледность ее лица, выражение страдания в ее глазах причиняли ему боль. — Я злоупотребил своей властью, Вирсавия. Когда я увидел тебя, я спросил у своих людей, кто ты. Разве я подумал о твоем муже, о твоем отце или дедушке? Я вспомнил маленькую девочку, которая ходила за мной по пятам, и в ее глазах светилась ее душа. Я увидел, какой красивой женщиной ты стала, и возжелал тебя. Для меня было важно только одно — удовлетворить свою похоть, все остальное потеряло значение. Я не подумал о том, чего это будет стоить другим, особенно тебе.

— Мне следовало предостеречь тебя, как это сделала Авигея…

— Когда Авигея встретила меня, я был другим человеком. Молодым, мое сердце горело любовью к Богу. В те дни я спасал свою жизнь. Оглянись вокруг. Ты видишь, как я живу теперь. Когда я увидел тебя с кровли дворца, я был уже царем, ослепленным гордостью.

Теперь Давид увидел себя ясно, и горечь наполнила его сердце. Он уклонился от исполнения своего долга начальника войска. Ведя в своем дворце праздную жизнь, он скучал, испытывал беспокойство. Увидев необыкновенно красивую женщину, принимавшую ванну в своем дворике, он приказал воинам привести ее. Почему он не должен получить то, что желает? Ведь он — царь. Каким безумцем он был!

— Я был так самонадеян! Я считал, что в моих руках сосредоточена вся власть. Я считал, что могу получить все, чего ни пожелаю. Так я увел тебя от мужа, и ты забеременела, а потом я пытался использовать своего друга, чтобы скрыть свидетельство своего греха. Урия оказался праведнее меня.

Давид почувствовал, как дернулась Вирсавия.

— Он знал, — тихо промолвила она.

— Да, он знал, — Давид закрыл глаза, острая боль пронзила его сердце. — Я понесу наказание, Вирсавия, потому что я пролил невинную кровь, — скорбь и чувство отвращения к самому себе охватили царя. — После всего того, что Господь сделал для меня, я позволил похоти овладеть собою и отвернулся от Того, Кто во всем давал мне победу.

— Я тоже виновата. Я оправдывала своей грех любовью к тебе.

— Не ты убила Урию.

— Человек может умереть прежде, чем его пронзит копье.

По бледным щекам Вирсавии заструились слезы. Урия был хорошим мужем, честным воином, а она разбила его сердце, и из-за нее его убили.

Давид был не в состоянии говорить, он прижал голову жены к своей груди. Как могли два человека, которые знают и любят закон, так отвратительно поступить? Когда и как грех впервые прокрался в их жизнь и поработил их, убив их совесть? Может быть, первое семя греха было посеяно давно, когда Давид увидел, что Вирсавия уже не ребенок, и у него появилось желание просить ее у Елиама, прежде чем тот отдал ее другому? Возможно ли, что именно тогда было посеяно семя, которое потом Давид поливал водой своих фантазий?

Однако чувство, которое он испытывал к Вирсавии, не было похотью. Давид не просто желал ее. Он любил ее.

Коснувшись подбородка Вирсавии, Давид поцеловал ее. Ее губы в нерешительности дрогнули. Он еще раз поцеловал ее, и она ответила ему. Когда Давид поднял голову, Вирсавия снова с тихим вздохом прижалась к нему.

— Бог простил нас, — сказал он, закрывая глаза и вознося безмолвную молитву благодарения. — Господь явил нам Свою милость, сохранив нам жизнь. Он не сказал, что я должен отказаться от тебя.

— Но как мы будем жить, зная, что мы с тобой сделали и какую боль причинили другим?

— Мы будем жить сегодняшним днем и смело встретим все, что бы ни случилось.

— Я никогда не буду заглядывать в будущее. О, Давид, теперь я вижу все так ясно, и это причиняет мне сильную боль. Мы будем не единственные, кто пострадает, — Вирсавия отодвинулась и посмотрела на мужа. — Если бы только мы одни пострадали…

Давид сжал ее подбородок.

— Нафан возвестил Божье слово. Я знаю, что меня ждет.

Вирсавия вернулась в объятия мужа и прильнула к нему.

— Я люблю тебя, Давид. Я всегда любила тебя. Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя.

— Я знаю, — произнес он с грустной улыбкой.