Виртуальная история: альтернативы и предположения

Само собой, немцы начали процесс дробления царистской империи в 1916 г., когда предоставили номинальную независимость Польше, Прибалтике и Украине. В 1930-е гг. большей автономии стали требовать и другие территории – в частности, Белоруссия, Грузия и Армения. По иронии судьбы главным оппонентом нерешительной политики правительства, настроенного на полумеры и уступки меньшинствам, был священник грузинского происхождения. Однако апокалиптические пророчества Иосифа Джугашвили о том, что остатки Московии поглотят бесовские заграничные диверсанты – что, как многие полагали, было намеком на второе наступление немцев, – остались без внимания. В июне 1941 г. немцы начали операцию “Барбаросса”. Как опасался Джугашвили – и как надеялся новый министр оккупированных территорий Альфред Розенберг, – нерусские меньшинства переметнулись под германский флаг, воспользовавшись возможностью наконец одолеть своих вечных угнетателей. Были основаны Белорусский протекторат, Кавказская федерация и Крымский муфтият. В вермахте появились казацкие, калмыцкие и татарские части. Немцы предоставили значительную политическую свободу народам Северного Кавказа, включая чеченцев и карачаевцев.

Считается, как утверждает Майкл Берли, что не все меры Розенберга были по вкусу Гитлеру, не говоря уже о рейхсфюрере СС Генрихе Гиммлере. Однако было очевидно, что их мечты об этнической трансформации Восточной Европы, подразумевающем масштабное переселение народов, привели бы к растрате ценных экономических ресурсов, необходимых немцам для планируемой войны с Америкой. Политика принудительного переселения и массового убийства в итоге была применена только к европейским евреям, которых Гитлер особенно ненавидел. Само собой, многие годы германские власти отрицали свое участие в геноциде. Тем, кто во время и после войны рассказывал о существовании “лагерей смерти”, просто не верили – в отсутствие неопровержимых доказательств. Лишь окончательное поражение Германии в 1952 г. позволило археологам найти свидетельства существования таких лагерей в Освенциме, Собиборе и Треблинке. Поразительно, что немцы сумели провести такую масштабную резню, не столкнувшись со значительной оппозицией местного нееврейского населения и практически не нарушив тем самым ход войны. Узников некоторых лагерей (особенно Освенцима) использовали в качестве подневольной рабочей силы крупные промышленные концерны вроде IG-Farben. Узники-евреи (включая выдающихся ученых) также привлекались к разработке германской атомной бомбы, которая, по мнению Гитлера, должна была сделать его властелином мира.

Сложно сказать, что случилось бы, если бы Гитлер дожил до завершения работы над бомбой. Весьма вероятно, что за этим последовал бы ядерный удар по Америке. К счастью, этому не суждено было случиться. Пребывающие в изгнании критики “чудовища” Гитлера некоторое время пророчили крах Третьего рейха, полагая, что он в конце концов падет в результате внутренних противоречий. И все же, хотя экспансия на восток действительно шла несколько хаотично, радикализация политики на Восточном фронте ни в коем случае не стала предвестником саморазрушения. Напротив, возвышение Гиммлера, который фактически единолично стал руководить оккупационной политикой, придало завоеванной империи уникальную, жуткую энергию. На самом деле падение Третьего рейха обусловила гибель Гитлера 20 июля 1944 г., когда он был убит в результате взрыва бомбы, заложенной в ставке Восточного фронта аристократом-офицером фон Штауффенбергом. Последующий государственный переворот был жестоко подавлен силами СС Гиммлера и теми армейскими частями, которые поверили в уверения Геббельса о том, что Гитлер еще жив. Однако, устав от войны, немецкий народ молчаливо принял новый режим на большей части Германской империи. Сохранившие религиозную веру радостно встретили новую конституцию “Крейзау”, предложенную Хельмутом фон Мольтке и названную по месту, где зародились ее идеи, главным образом восстанавливающие старую федеральную систему догитлеровского рейха. Решение Мольтке начать переговоры о мире с Англо-Америкой нашло поддержку, несмотря на протесты ряда его бывших соратников, в частности фон Хасселя.