Вирус ненависти

Шелестов бросился назад. Бой разгорелся с новой силой. Стиснув зубы, Максим посмотрел на пятерых раненых автоматчиков и троих мертвых. Товарищи вынесли их и уложили у края кювета подальше от тоннеля. Выяснив, где находится Борович, Шелестов подобрался к лейтенанту. Они уселись в укрытии, пригибаясь от разрывов. Оперативники понемногу подносили тротиловые шашки, которые использовали как гранаты, только более мощные. Оказывается, Коган все же нашел бикфордов шнур.

— Яков, где твой сапер? Тот парень, который помогал разрядить мину под нашим вирусологом?

— Что надо? — сквозь грохот боя спросил Борович.

— Там группа наших военнопленных заперта и заминирована в тоннеле. Нельзя взрывать. Надо их вывести, а потом я взорву к чертям этот вагон!

Боец с перевязанной головой торопливо шел за Шелестовым по тоннелю. Оперативники отдали свои фонарики, чтобы было достаточно света для его работы. Возле решетки стоял Каратеев, но Шелестов велел ему уходить. Чтобы вирусолог почувствовал важность приказа, он велел ему неотлучно находиться при вагоне с ампулами вируса. Группа должна точно знать, что никто в вагон не забирался, что ни одна ампула в вещах не была сломана. Когда Каратеев ушел, сапер сказал:

— Вы бы тоже ушли, товарищ подполковник. Зачем всем рисковать?

— Ты платформу видел с взрывчаткой? Если рванет здесь, то там тротил тоже полыхнет, и всем крышка. Так что все равно где. А здесь я могу помочь, да людей потом выводить придется.

Время тянулось невероятно долго. Шелестов стоял с двумя фонариками и два фонарика придерживали пленные по другую сторону решетки. Наконец, сапер опустил руки и уткнулся лицом в холодную сталь. Шелестов испугался, что раненому стало плохо, и у него случился обморок, но тут солдат поднял лицо и слабо улыбнулся:

— Ну, все, порядок. Они натяжного действия были. Потянешь проволочку, и выскочит, и все… Открывайте ворота, а мины… черт с ними, пусть лежат. Нет сил их вытаскивать.

— Спасибо, браток. — Шелестов потрепал солдата по спине и стал открывать скрипучую решетку.

Изможденные люди стали подниматься, держась за своих товарищей, за решетку. Шелестов помогал, как мог, и говорил, чтобы совсем из тоннеля не выходили, потому что там идет бой. Прорвались немецкие десантники. Бывшие пленные хмурили брови, стискивали зубы, но все равно шли, шаркая ногами, к выходу. И когда они увидели нешуточный бой, когда Шелестов показал им раненых и убитых автоматчиков, пленные поползли к ним.

— Куда вы! Остановитесь. Убьют же!

— Должок за нами, — прохрипел последний пленный. — Вернуть требуется.

Шелестов присел за валуном и с удивлением смотрел, как изможденные люди, сидевшие без пищи и воды, едва только увидевшие солнечный свет, потянулись к оружию убитых бойцов. Откуда взялись силы у этих людей, удивительно, как желание отомстить, ненависть к врагу могут добавить человеку сил, которые его давно оставили.

Буторин все же смог снова завести дизель, и маневровый паровозик, пятясь, стал выходить из тоннеля. Откатившиеся немцы открыли по нему огонь, но существенного вреда не нанесли. Шелестов наблюдал за тем, как паровоз мягко ткнулся в буфер вагона и стал толкать его в тоннель. Коган, стоявший на передней подножке, исчез вместе с паровозом в темноте. Шелестов провел рукой по мокрым от пота волосам. Оказывается, он где-то потерял фуражку. «Ребята правы, — приглаживая волосы, подумал Максим. — О чем тут еще можно говорить. Если немцы нас тут всех перебьют, то последний взорвет все тут. Это и будет правильным решением. Приказы надо выполнять, как и свой долг перед Родиной надо тоже выполнять. Если нет возможности по-другому обезопасить людей, то взрывать придется вместе с собой. Последний и взорвет».

Немцы снова пошли в атаку. Шелестов закрутил головой, пытаясь понять, сколько же человек из роты Боровича остались в живых. Кажется, стреляли всего из пяти или шести автоматов. Нет, заработал пулемет. Немцы залегли, стали отползать. Но тут грохнул взрыв, и пулемет замолчал. Шелестов пополз туда, где только что стрелял пулеметчик. Он нашел окровавленного солдата и повернул его на спину.

— Янко? Пеняк?

— Товарищ подполковник… — Солдат попытался встать, но руки его не слушались, и он не смог опереться о камни. — Товарищ подполковник, лейтенант сказал, чтобы вы взрывали. Нам не удержаться.

— Диски есть? — Шелестов потянул из мешка полный пулеметный диск и сменил пустой. — Мы еще повоюем, Янко, рано взрывать. На небо еще успеем. Надо побольше убить этих эсэсовцев, чтобы они наш мир не поганили, чтобы не было больше их ноги в твоих Карпатах, гуцул!

Шелестов прижимал приклад «дегтяря» к плечу и стрелял то короткими, то длинными очередями, с наслаждением видя, как падают немецкие десантники, как они поспешно отползают и прячутся. Он слышал, как Пеняк громко сказал:

— Да… мои Карпаты…