Виселица на песке. Америкашки. Макхью

— Он был со своей женой, но даже не захотел мне ее представить. Насколько я поняла, она немного не в себе и ему не хочется выставлять ее напоказ… Ты скажешь, что я сумасшедшая, но издалека она мне напомнила…

Внезапно связь прервалась.

Мэнни не придал этому особого значения. Разумеется, услышав объявление о посадке на свой самолет, она была вынуждена прервать болтовню.

* * *

Какой-то мужчина загораживал своей широкой фигурой вход в кабинку, где находилась Дороти. В самой кабинке другой мужчина, примерно пятидесяти лет, лицо которого, за исключением ямочки на подбородке, было лишено всякого выражения, зажав одной рукой рот Дороти, другой изо всех сил тянул к себе тяжелую цепочку ее колье.

Дороти чуть слышно застонала, но этот звук потонул в шуме просторного зала Орли. Несколько мгновений она еще сопротивлялась, но как зверь, попавший в ловушку, застыв на месте. Она в отчаянном усилии изогнула тело, чтобы обернуться и увидеть лицо напавшего, чтобы перед смертью понять, почему ее убивают. Ей казалось, что вместе с криками она проглотила большой камень, который был подвешен к ее колье. Затем внезапно, как сломанная кукла, она безжизненно опустила руки, а голова безвольно склонилась на грудь.

Мужчина усадил ее на сиденье, снял телефонную трубку и вложил ей в руку. Сидя, прислонясь плечом к стенке кабины, склонив голову к трубке, Дороти, казалось, продолжала говорить по телефону.

Убийца посмотрел на человека, стоявшего у кабинки. Тот сделал рму знак подождать, пока мимо не пройдет какая-то пара. Затем оба мужчины быстро удалились, каждый в свою сторону.

Множество людей проходили мимо кабинки, ничего не замечая. Через какое-то время тело Дороти соскользнуло с сиденья и упало на пол. Тогда несколько человек остановились, из любопытства или от удивления, но вскоре они испугались. Прошло больше минуты, прежде чем один из них осмелился подойти к кабинке. У Дороти еще сохранялось на лице удивленное выражение.

* * *

Неожиданно лицо Мэнни помрачнело. Размышляя об этом, он находил все более странным, что Дороти повесила трубку, ничего ему не сказав, пусть даже торопливого «До свидания!».

— Быстро едем в Орли! — решил он.

— Мне надо предупредить сына, чтобы он мог меня где-нибудь встретить и чтобы я передал ему деньги на поездку, — настаивал Гордон.

— Сейчас же позвони ему! Пусть он едет прямо в Орли и ждет нас на том месте, где все встречаются.

— Я предупреждаю, что он хочет улететь не на Корсику, а в Алжир! — уточнил Гордон.

— Мы там найдем ему подходящее судно… Так его будет труднее обнаружить с его фальшивым паспортом, чем если бы он садился в Париже или Марселе… К тому же, он сможет в случае необходимости помочь нам… Как ты думаешь? — сказал Мэнни, сообщнически ему подмигивая.

Гордон поспешно стал набирать номер гостиницы.

— Комнату номер двадцать, пожалуйста, — попросил он.

Он ждал соединения, когда вдруг повернулся к Мэнни.

— Может быть, это еще одно совпадение, но теперь я припоминаю, что в последнее время Дженни как раз читала путеводитель по Корсике.

Глава 13

Уже сумев обгрызть все ногти, Дебур принялся конвульсивно грызть кожу мизинца. Он никогда еще не был так близок к разгадке этого запутанного дела, у него было несколько версий, и они были хороши, но все они в настоящее время вели в тупик.

Зазвонил телефон.

— Жерар, — сказал ему Рейналь. — Эрик Дюшмэн только что пришел в сознание. Он хочет тебя видеть.

* * *

Ефрем Гольдштейн протянул Говарду отпечатанный на машинке листок.

— Здесь все, что мне удалось собрать о компании «СЕПИКО». Существует четыре крупных акционера, но кажется, что это лишь подставные лица, а настоящий владелец капитала — один из наших сограждан по имени Уильям Корнелл.

Говард поблагодарил его, вяло улыбнувшись. На самом же деле он испытывал такое ощущение, как если бы его ударили ножом в спину. По всей очевидности, это был тот человек, которого он искал, но это не доставило ему ни малейшей радости. Он даже думал не о Корнелле, но о Симоне. Ему было известно, что шантаж, слежка и предательство было обычным явлением в его работе, но он никогда бы не мог ожидать этого от Симоны.

Он неторопливо вернулся в свой кабинет.

Она была еще там, приводя в порядок свои дела, как она неизменно делала это каждый вечер перед уходом с работы.

— Ты можешь немного задержаться, Симона? Я хочу с тобой поговорить, — сказал он, входя в кабинет.

— Да? — холодно ответила она. — И чем я обязана этой чести, в которой месье отказывает мне уже пять дней?

— Симона… ты, случайно, не работаешь на Корнелла? — вдруг бросил он ей в лицо.

— Что ты там выдумываешь? — ошеломленно вскрикнула Симона.

— Корнелл дает нам сведения, поскольку он принужден это делать, но, конечно, он использует свое положение, чтобы в свою очередь, когда ему необходимо, узнать кое-что…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Перестань ломать комедию, Симона. Я обыскал твою квартиру в пятницу вечером.

— Ты это сделал?

Она отнюдь не пришла в замешательство, как Говард на это рассчитывал. Напротив, его слова привели ее в ярость. Спокойная и благоразумная Симона метала громы и молнии.