Виселица на песке. Америкашки. Макхью

— Да, первую для своего слуги, вторую для своего повара и третью для своего шофера! Он же лишь смеется над ними. А поскольку платит он по-царски, все эти девицы предпочитают заниматься любовью с его слугами, а не с министрами. И все же — предлагать своим слугам лучших проституток Парижа, какое расточительство! Есть люди, которые в самом деле не знают, что делать со своим состоянием!

Джо открыл ящик своего стола и вынул большой конверт, который он протянул Говарду:

— Возьми. Поскольку ты находишь их очень дорогими, я тебе их дарю. Подарок в честь твоего возвращения.

Говард открыл конверт. В нем было четыре фотографии Дженни: две с Билли и две с Льезаком.

— Надеюсь, что ты оценишь…

В то время, как Джо разразился непристойным хохотом, Говард рассмотрел фотографии. Билли и Льезак действительно любили Дженни. Это было видно по выражению их лиц, по их обращению с ней. Дженни, закрыв глаза, нежно предавалась их объятиям. Она, казалось, скорее мечтала, чем занималась любовью.

— Ты любезен, спасибо, — сказал он Джо. Он охотно ударил бы его, чтобы он перестал смеяться. Дженни была из таких женщин, в которую, если бы он ее знал, он наверняка тоже влюбился бы.

Джо проводил его до двери, в качестве дополнения, дружески хлопая его по плечу.

— Скажи метрдотелю из «Цветущей вилки», что тебя прислал я.

— Он тебя знает?

— А как ты думал! Я — босс!

* * *

Симона и Говард поужинали на свежем воздухе, при свечах. В нескольких метрах от их столика начинался настоящий лес.

Джо сказал правду, ужин был роскошный. Шампанское, затем вино, а в качестве музыкального сопровождения — стрекотание сверчков. Симона погрузилась в томную эйфорию.

Попросив счет, Говард прошептал несколько слов на ухо официанту.

Когда они поднялись, чтобы уйти, к ним подбежал метрдотель. Однако вместо того, чтобы проводить их к выходу, он повел их на второй этаж. Симона ничего не сказала. Она бросила взволнованный взгляд на Говарда, затем опустила глаза.

Метрдотель ввел их в спальню, обшитую деревом, с массивной и приятной сельской мебелью. Когда он закрыл дверь, Говард схватил руку Симоны.

Она улыбнулась. Она знала, насколько мимолетно это счастье. И это была умная женщина, слишком умная, чтобы отказаться от него.

* * *

Симона захотела вернуться домой. Она десять лет жила одна и приобрела некоторые привычки.

— Странности старой девы, — извинилась она, подтрунивая над собой.

Она не могла спать в другом месте, кроме «своей» постели, окруженная, за отсутствием мужских рук, привычными предметами.

Говард, ворча, подчинился. Он уже погружался в сон, глубокий сон пресыщенных любовников. Наощупь он добрался до ванной.

Когда он вернулся, чтобы одеться, Симона была уже готова: она причесалась и подкрасилась. От недавней страсти не осталось и следа.

Они тихонько спустились по лестнице, чтобы не потревожить других постояльцев.

— Ах, как же я легкомысленна! — прошептала Симона, когда они очутились в холле. — Сегодня так тепло, что я забыла свой жакет. Готовь машину, я сейчас вернусь.

Она сняла туфли и поспешно стала подниматься по лестнице.

Говард вышел на улицу. Ночь действительно была теплой, и тяжелые облака собирались в небе, предвещая скорый ливень. Слабый свет освещал бывшую конюшню, переделанную в гараж; все остальное тонуло во тьме.

Внезапно фары машины, стоявшей у входа в таверну, зажглись, ослепив его ярким светом. Он услышал свистящий звук над головой и одновременно приглушенный звук выстрела. Говард упал на землю. Затем ползком преодолел расстояние, отделявшее его от своей машины.

Последовало еще два выстрела, таких же приглушенных, как и первый. Говард вытащил из чехла свою «беретту» и выждал несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте. Пуля срезала траву в нескольких метрах от него.

Ему удалось разглядеть ноги одного из нападавших, сидевшего на корточках за машиной, большим «мерседесом» старой модели. Он прицелился. Его оружие было без глушителя и звук выстрела громко прозвучал в тишине. Человек упал, вскрикнув от ярости.

В окне их комнаты появилась Симона и стала звать на помощь. Фары «мерседеса» тут же потухли, дверцы захлопнулись. Говард пытался выстрелить в шину колеса, но он плохо видел в темноте и промахнулся. Машина дала задний ход, выехала на дорогу и быстро удалилась. Им удалось увезти раненого.

В нескольких комнатах зажегся свет, но никто не осмеливался подойти к окну. Симона бросилась на улицу и подбежала к Говарду. За ней показались ночной сторож и управляющий: растерянные, они едва осмелились подойти поближе.

Симона прижалась к нему, ощупывая его дрожащими руками:

— Ты не ранен?

— Нет, я в порядке, — успокоил ее Говард.

— Ты знаешь, кто это был?

— Не имею ни малейшего представления.

— Я вызову полицию? — спросил у него управляющий.

— Нет, не стоит труда. Я сам предупрежу их. Успокойтесь, вокруг этого дела не будет никакой газетной шумихи.

Удрученное лицо управляющего озарилось улыбкой облегчения. Недавняя перестрелка могла серьезно повредить репутации этого заведения.

Напуганная Симона еще прижималась к Говарду.

— Подожди меня, — вдруг решительно сказал он.

— Куда ты поедешь?