Висенна

Мастер Лезвия понятливо кивает, подмигивает направо, налево - и за столом начинают гулять громко. Крестьяне заводят песню, отбивая такт кружками по столу. Шен с Фламином перетягивают на руках толстяка Остромова. Тот хохочет во всю глотку, легко поднимает обоих немаленьких охотников. Даже степняк оживился, азартно ухватил за рукав черноволосого болтунасоседа: "Да ты что, Сэдди?! Не может быть!" -- "Нет, Крейн, верно тебе говорю!" И все наперебой требуют вина, пива, хватают служанок за что придется - те визжат; прибежавший хозяин разрывается между заказами и пытается ловить летящие отовсюду обрезки серебра, связки медных монет... вон и золотой кто-то на радостях волчком по столу крутанул... Завсегдатаи трактира делятся на две половины. Одни подтягиваются поближе к гулянке - посмотреть, а то и перехватить чего на дармовщинку. Другие, помня, что пьяная драка засасывает всех абсолютно, скоренько допивают, расплачиваются, и вываливают на улицу - пока не началось. Среди них легко растворяются Спарк, Рикард и старший Ветер. Ветер тотчас исчезает в морозной ночи: если за кем тут и следят, то в первую очередь, за ним. Маг и наместник отворачивают за угол, подальше от костра в каменной чаше и тройки стражников на перекрестке. Оглядываются: никого. Усатый маг вскидывает руки к небу, шепчет заклинание. С ладоней поднимается к низким облакам белый луч, сгущается в шарик - лопается беззвучно. Тотчас по переулку - а затем и по всему городу - поднимается ветер. Крупными хлопьями сыплется снег. Рикард возвращается в тепло и шум трактира - там уже сдвинуты столы и скамейки; на освободившемся месте Крейн сверкает шелковым праздничным халатом, молотит вприсядку; рядом танцуют охотники. Прочие стоят кругом, хлопают в ладоши, топочут каблуками... Усатый влетает в круг соколом, идет "мелкой дробью", раскланивается, подлетает в воздух и прокручивает ногами полное колесо - будь здесь запорожский казак, сказал бы: "садит черта"; а у Висенны такой финт зовется "солнцеворот"...

Спарк выбегает на присмотренный еще днем пустырь. Выпутывает из кошеля жесткое золотистое перо, а из широкого рукава шубы - маленький горшочек с угольками, грелку для пальцев, придуманную лазутчиками чтобы после ожидания в засаде можно было ловко вскрывать замки. Наместник сует перо в горшочек - поднявшуюся вонь тотчас уносит разгулявшийся ветер. Игнат поднимает голову к небу - непроглядная бело-бурая мгла - и думает: "Я оценил себя и спокоен. В двадцать лет я так спокоен не был. Я уже не верну свои двадцать лет, и не помогу себе тогдашнему. Да и другим двадцатилетним я не помогу: они вряд ли меня услышат. Вот как тогда Тигренок: "За хорошее дело Людоедом не назовут". И точка.

Но ведь получается, я и собственному сыну тоже не смогу помочь?"

Наместник затаптывает в снег остатки жженого пера. Прячет грелку откуда взял, и терпеливо всматривается в метель.

***

Метель полировала цветные стекла высокого и узкого стрельчатого окна. Окно дорогое, створчатое. Летом по жаре можно распахнуть настежь. Зимой, по холоду - закрыть ставни. Или занавеску опустить. Или подбросить полено-другое в очаг. Сейчас в очаге рыжим котенком прыгало туда и сюда маленькое, ровное пламя. Ничуть не похожее на яростный степной пожар... на то, что испытывала Алиенор.

Если б знать!

Ну, дошла пластина до наместника - и что с того?

Девушка перевернулась на другой бок. Под метель всегда бессонница выпадает.

Ах, да кончится все как обычно! Через пять лет вспомнишь - посмеешься!

Неслышно скользнула горничная. Осмотрела комнату - не подать ли чего? Исчезла в дверях. Добротная дверь, дубовая, окованная. Засов изнутри. Только Алиенор его не задвинула: к чему? Если вправду дойдет до такого, чтобы в собственном доме от своих же прятаться - выбьют засов, и вся недолга. А от врага - стража крепче всяких засовов.

Вот именно, что стража. К ней сюда три подъема по лестнице, трое всегда на посту перед дверью в покои; в передней комнате горничная - завизжать успеет, если что; в гостиной нарочно полы "поющие" -- кто нужной досочки не знает, скрип устроит на полбашни...

В окно? По занавескам? Как раз метель - на длину копья ничего не разглядеть... Ага, по напрочь обледенелым круглым бокам бревен... и куда потом?

Ну что за чушь в голову лезет! Может, макового отвара спросить, да заснуть спокойно?

Между оконных створок снизу вверх хищно скользнуло лезвие. Подкинуло крючок... второй... створки распахнулись. Огненный котенок в очаге испуганно присел перед ворвавшейся в комнату метелью.

Подоконник перемахнул человек в броне. Княжна чуть не закричала в голос - и тут разглядела поперек вороненой чешуи - белый пояс.

Пояс.

Какая разница - ждала, не ждала - если пришел?

-- Тихо! - приказала девушка, не дав гостю и рта раскрыть. - Встань в углу и сделайся березой!

Пробежала к двери - пусть смотрит. Все равно теперь. Вышла в гостиную, жестом подозвала девушку:

-- Маковый отвар подай. Я запрусь, а ты не бегай. Отдохни до света. Метель зверская!