Вишенка на десерт

В туалете действительно уютно. Он скорее служит как комната для отдыха и обмена сплетнями, чем для удовлетворения естественных потребностей: мягкие пуфики, низкий столик с газетами и журналами, в плетеных корзинках средства гигиены, салфетки, духи. Над белоснежными умывальниками с золотыми смесителями зеркала. Еще одно украшает боковую стену, большое, в полный рост. А с противоположной стены за белой дверцей скрываются удобные кабинки с унитазами. К счастью, в мире Вив с сантехникой более чем хорошо.

Я сажусь на пуфик, где перед этим сидела Гортензия, беру в руки какой-то журнал, бездумно листаю. Пока выходить не хочется. Просидела бы здесь до конца вечера. Но понимаю, что уединение мое недолговечно. После окончания этого танца сюда набьется немало девушек, чтобы обсудить последние новости: кто с кем танцевал, как смотрел, а кто подпирал грустно стену…

Похоже, для уединения придется искать место где-нибудь еще.

Осторожно отворяю дверь. Смотрю в обе стороны, свободен ли коридор. Только после этого выхожу из своего надежного убежища и быстрым шагом направляюсь к лестнице. Бальный зал на первом этаже, мне же хочется добраться до второго, и попытаться затаиться в одной из уютных гостиных.

Но как только заканчиваю подниматься и поворачиваю в сторону гостевого крыла, начинаю четко слышать за спиной размеренные шаги.

По позвоночнику бежит холодный ручеек ужаса. Мне даже оборачиваться не нужно, чтобы понять, кто меня преследует в полумраке коридоров Торнтонхолла.

Ускоряюсь. Слепая надежда, на то, что это все мне кажется, тает с каждым шагом. Он тоже начинает двигаться быстрее. И я, ослепленная ужасом, плюю на нормы поведения и бросаюсь бежать.

Ох, терзают меня смутные сомнения, что со мной решили совсем не поговорить. Иначе окликнули бы, позвали. А так, мертвая тишина. Мы бежим бесшумно как мыши. Я — от панического ужаса не могу выдавить ни звука, он — боится привлечь излишнее внимание.

Поворачиваю за угол. Толкаю первую дверь, но не забегаю, оставляю полуоткрытой, и спешу дальше. Так поступаю еще с несколькими. Пару минут форы позволяют провернуть эту хитрость. Вдруг Маска решит, что я нырнула в одну из комнат. А дальше вылезаю в окно.

Как на это решаюсь, объяснить не могу. Страх тихой голубкой трепещет в сердце. Аккуратно ступаю по карнизу, прислонившись спиной к стене. Благо, навыки скалолазания немного сохранились. Во всяком случае, как держать равновесие помню до сих пор, хотя кружок по альпинизму бросила еще в подростковом возрасте. Интуиция кричит, что я ни в коем случае не должна попасть в руки Маски. Почему, решаю разобраться потом. Но даже лазанья по карнизу она одобряет больше, чем намерения договориться с преследователем.

Когда достигаю окна, едва сдерживаюсь от победного возгласа. Это хозяйское крыло, и, надеюсь, ничья не спальня. Не хотелось бы предстать перед кем-то в таком пикантном виде — невинная растрепанная девица, выходящая пусть из пустых, но покоев герцога. Уверена, это породило бы массу скандальных сплетен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Оконная створка подается от первого легкого удара. Но даже едва слышный стук рамы о стену заставляет замереть от страха и покрыться мурашками.

В комнате царит тишина и темнота, это успокаивает. Едва дыша от напряжения, переваливаюсь через подоконник. Всхлипываю от боли, когда жесткий край врезается в живот. Рукав цепляется за замочек на створке, и я нервно дергаю его. Ткань трещит, рвется, а я наконец-то оказываюсь в комнате. Еще некоторое время сижу на корточках у подоконника. Успокаиваю сбитое дыхание, стараюсь взять себя в руки. Дрожу от напряжения и ужаса. Только начинаю осознавать, что только что прошла по карнизу огромное расстояние. Обхватываю себя руками, чтобы сдержать нервную трясучку, кое-как встаю на ноги. Поднимаю голову и замираю. Прямо напротив, в мягком кресле сидит, скрытая сумраком, крепкая мужская фигура.

Отступаю на шаг, мужчина поднимается на ноги.

Мои бедра упираются в край подоконника.

— И кто же это к нам пришел? — слышится ироническое.

Всхлипываю от отчаяния. Я так пыталась скрыться. Но все равно попала в руки преследователя. Только как он меня перегнал, как узнал, что я как раз в эту комнату попаду?

— Позвольте спросить, леди Вивьен, что вам понадобилось в такое позднее время в моем кабинете?

Только после этих слов понимаю, что голос принадлежит совсем не Маске, а лорду Торнтону. И снова всхлипываю, уже от облегчения. Коленки подкашиваются, с тихим стоном оседаю на землю. Но в последнюю минуту меня подхватывают крепкие руки.

— Тор, это кто? — слышится другой голос. Тоже невнятно знакомый.

— Моя головная боль, — вздохнув, поднимает на руки и несет в кресло. А там неожиданно садится и устраивает меня на своих коленях.

Слабо дергаюсь, жар заливает щеки и шею. Сидеть на коленях герцога хоть и соблазнительно, но неприлично.

— И совсем я не ваша… — ворчу и снова дергаюсь.